не открывали дверь до восхода солнца. Приходила она через день или два после родов. Уложиться надо было в недельный срок. Если новорожденных детей в деревне оказывалось сразу несколько, дела с заговариванием послеродовых болезней могли существенно ускорить. Для этого повитухе приходилось являться в дом новорожденного утром и вечером. Только закончив все целительские и магические процедуры с одним ребенком, повитуха могла взяться «бабить» и заговаривать другого. Данный обычай следует признать рациональным и разумным, ибо он резко снижал вероятность перенесения повитухою заразных болезней с одного ребенка на другого.
Специального обряда «бабиной каши», характерного для общерусской традиции (Листова, 1989, с. 157–158) в Водлозерье, да и в целом в Карелии, для повитухи не устраивали. Ближайшие следы бытования этого обряда автору удалось зафиксировать лишь за пределами Карелии, на территории северного Прибелозерья в Вологодском крае (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 610). В Водлозерье повитухе, заговаривавшей послеродовые болезни, денег за труды не платили, но приглашали на угощение по случаю крестин. На крестинах мать дарила повитухе полотенце с вышитыми концами, полагавшееся ей за праведные труды. Более состоятельные мамы могли подарить рубашку с вышитым подолом или покупной отрез материи на платье (НАКНЦ, ф. 1, оп. 50, д. 1135, л. 25). Дополнительно повитухе могли оказать помощь по хозяйству – например, напилить или наколоть дров, вспахать небольшой участок земли. У повитухи или знахарки с детьми, которых она заговаривала от послеродовых болезней, в последующем устанавливалась более тесная дружеская связь, чем с остальными в деревне. Например, Сухова мимо принятых ею детей никогда просто так не проходила. Обязательно останавливала, интересовалась здоровьем, угощала конфеткой (всегда носила в кармане), а в завершение общения исполняла короткую, часто не вполне приличного содержания частушку, под которую вместе с детками и приплясывала (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 720, л. 54).
В настоящее время заговаривание детей от послеродовых болезней производится крайне редко, только в тех случаях, когда родители новорожденного состоят в родстве или близкой дружбе со знахаркой.
Окончание обрядов заговаривания от послеродовых болезней, сопровождаемое принятием парной банной процедуры (младенца парили поочередно небольшим, специально связанным для этого веником и веником, которым парилась его мать, когда впервые после родов шла в баню), означало, что период первичного очищения новорожденного и приобщения его к семье и семейному очагу заканчивался. С ребенка как бы смывалось то, что указывало на принадлежность его к Иномиру, из которого он появился (Байбурин, 1992, с. 43). Новорожденный, с точки зрения «теории переходов» А. ван Геннепа, «откреплялся» от значительного числа «прежних обстоятельств», связанных с его внутриутробным развитием и появлением на свет Божий. Обряды приобщения к духам-хозяевам жилища как бы ставили его под охрану предков семьи (Харузин, 1994, с. 326; Кузнецова, 1997, с. 14), а если производился обряд приобщения