подтвердил бы, что тот ни в малейшей степени не страдал муглофобией – напротив, неотступной борьбой за права муглов нажил себе в дальнейшем немало врагов.
Однако спустя всего несколько месяцев Альбус затмил известностью своего отца. К концу первого года обучения он прославился как самый блестящий ученик за всю историю существования школы. Тем, кому посчастливилось с ним дружить, несказанно повезло: мы много от него почерпнули. Альбус никогда не скупился на помощь и поддержку, а в последние годы жизни признался мне: уже тогда он знал, что рожден быть учителем.
Он не только выигрывал все значимые призы, но и вел регулярную переписку с выдающимися колдунами тех дней, в том числе великим алхимиком Николя Фламелем, замечательным историком Батильдой Бэгшот и теоретиком магии Адальбертом Вафлингом. Некоторые работы Думбльдора были опубликованы в популярных изданиях: «Современные превращения», «Чрезвычайное в чарующем», «Заботы зельедела». Казалось, Думбльдора ждет стремительная и блестящая карьера – неясным оставалось только, когда именно он займет пост министра магии. Но, сколько бы это ни пророчили, подобное будущее его не интересовало.
Через три года после нашего поступления в «Хогварц» там появился и младший брат Альбуса, Аберфорс. У братьев было мало общего; Аберфорс не любил учиться и любые споры предпочитал разрешать дуэлью, а не разумной дискуссией. Из этого, впрочем, не следует, что братья не ладили между собой. Нет, ладили – насколько это возможно для мальчиков, слепленных из абсолютно разного теста. Справедливости ради надо отметить, что Альбус затмевал всех. Вечно пребывать в его тени для брата куда неприятнее, чем для друзей.
Окончив «Хогварц», мы с Альбусом по тогдашней традиции собирались в кругосветное путешествие пообщаться с колдунами других стран, прежде чем разойтись каждый своей дорожкой. Помешало несчастье. Накануне нашего отъезда мать Альбуса, Кендра, умерла, оставив сына главой семьи и единственным кормильцем. Я отложил отъезд, чтобы проводить Кендру в последний путь, а затем отправился путешествовать один. Альбус, на которого свалились заботы о младшем брате и сестре, оказался в стесненных обстоятельствах и ехать уже не мог.
То было время, когда мы общались реже всего. Я – пожалуй, мало считаясь с его чувствами, – в письмах повествовал об иноземных чудесах: о том, как чуть не пал жертвой греческих химер, об экспериментах египетских алхимиков. Он отвечал, почти не упоминая о своей повседневной жизни – надо полагать, удушающе скучной для столь одаренного чародея. К концу путешествия я с ужасом узнал, что Альбуса постигла новая трагедия – умерла его сестра Ариана.
Ариана болела давно, однако удар, последовавший так скоро после смерти матери, потряс обоих братьев. Близкие Альбуса – а я отношу себя к этим счастливым избранным – сходятся во мнении, что смерть Арианы и угрызения Альбуса (который, разумеется, в ее кончине виновен не был) наложили неизгладимый отпечаток на его душу.
Вернувшись,