лежал рядом на письменном столе. Открыл его еще раз.
Какой почерк! Николино.
В голову пришла одна мысль. Чудовищная. Почти фантастическая.
Он снова быстро захлопнул ежедневник. Это просто идиотизм! Зачем матери вешать сумку с ежедневником на руль его велосипеда? После стольких лет абсолютного молчания? Это означало бы, что она не только находится в Гамбурге, но и следит за сыном и устроила на него эту засаду.
Нет, нет, это идиотизм.
Йонатан Н. Гриф отодвинулся вместе со стулом от письменного стола и встал. У него были дела поважнее. Коммерческий директор Маркус Боде ожидал его к двенадцати на совещание.
Еще утром позвонила секретарша Боде и договорилась об этой «срочной встрече». Йонатан удивлялся, что же такое срочное возникло: в последний раз он приходил в издательство за четыре недели до Рождества. Что могло случиться за это время, в период между праздниками?
Йонатан точно в условленное время вошел в дом эпохи грюндерства[16], расположенный у Эльбы и уже несколько поколений принадлежащий семье. Сегодня его стены приютили около семидесяти работников издательства «Грифсон и Букс».
Его прадед основал здесь издательство почти сто пятьдесят лет назад. Всякий раз, когда Йонатан поднимался на второй этаж по застеленной синим ковром парадной лестнице, его охватывало смешанное чувство гордости, благоговения и неловкости.
На самой верхней площадке, где на стене красовались портреты его предков, писаные маслом, – Эрнста Грифа, прадеда Генриха, бабки Эмилии (опешив от неожиданности, в свое время проявили гибкость: в родильной палате ждали появления Эмиля) и отца, Вольфганга, – эти чувства достигали апогея. Но они рассеивались сразу же за стеклянной дверью, которая вела к кабинету директора (то есть его).
– Счастливого Нового года, господин Гриф! – приветствовала его секретарша Рената Круг, которая как раз стирала пыль с каучукового дерева.
Она оставила в покое деревце и пыльную тряпку, подошла к Йонатану и протянула ему правую руку, а левой поправила очки, ловкими незаметными движениями привела в порядок темно-коричневый костюм, потом прическу.
Как всегда, ее седые волосы были уложены в аккуратный банан, и то, что Ренате Круг перевалило уже за шестьдесят, не меняло того факта, что она очень и очень красивая женщина.
– И вам того же, госпожа Круг! – ответил Йонатан и приветливо ей улыбнулся, а потом кивнул и исчез в своем кабинете со словами: – Господин Боде может зайти ко мне.
– Я ему сообщу, – крикнула она вслед Йонатану, и он тут же услышал, как Рената сняла трубку телефона на письменном столе.
Сколько себя помнил Йонатан – а это немалый отрезок времени, – Рената Круг работала на его отца. Йонатан тоже нанял ее ассистенткой после ухода отца из издательства. Ему иногда даже становилось неловко из-за того, что Ренате у него почти нечего делать. Несмотря на то что та могла уходить в пятницу после обеда, а в понедельник вообще был выходной, за двадцативосьмичасовую неделю работой Рената была загружена лишь часов пятнадцать.