пережитых ужасов.
Потом стали собираться в путь. Коней было по счету, и пришлось некоторым из них нести двойную ношу. Ремунас усадил впереди себя в седло Любаву, Ванятка пошел к своему другу Арнасу, а Бориска уселся на крупе позади Йонаса. Теперь ехать пришлось не так быстро, но и дорога уже была не слишком далека.
Ремунас потихоньку рассказывал женщине, поразившей его воображение, о князе Витовте, хозяине всей земли Литовской (он от души верил, не мог не верить, что князь тоже спасся, как и они), о Городненском замке, об отце своем. Она слушала внимательно, с интересом, иногда поглядывала на него. А мужчине было так хорошо и уютно с ней рядом, что радовали остановки, которые приходилось делать. И полтора-два дня, которые они отводили себе на дорогу, растянулись на все три. А когда до замка осталось уже рукой подать, Ремунас, слегка запинаясь, изложил Любаве свое предложение:
– Как в замок приедем, надо будет место тебе определить, госпожа. Я подумал, что лучше всего будет сказать, что ты невеста моя. Тогда и покои найдутся, и никто обидеть тебя не посмеет. Если, конечно, я хоть немного мил тебе.
– А ты что же, господин воевода, до сего времени жены не имеешь? – удивилась Любава.
– Нет, не пришлось как-то, не до того было. Так ты согласна?
Любава посмотрела ему в глаза, улыбнулась едва заметно и кивнула, покраснев и смутившись.
– Вот и славно, милая, – обрадовался воевода, – вот и хорошо. А Ванятку твоего, Иванкаса по-нашему, я как родного сына воспитаю, ты не сомневайся.
– Я верю тебе, Ремунас, – прошептала в ответ Любава и прижалась к его плечу.
А он наклонился и поцеловал светловолосую макушку, ощутив в сердце такую острую радость, что она немного была похожа на боль. Вот ведь как судьба человеком вертит. Столько лет он сохранял свое сердце свободным, а тут вдруг вмиг потерял его и доволен сверх всякой меры.
Когда впереди показался Городненский замок, Любава ахнула. Ее глазам предстало такое огромное сооружение из камня, которое она даже и представить себе не могла. Замок стоял на высоком берегу реки Неман, там, где в него впадает речка Городничанка. Такое расположение в междуречье, под защитой воды, было ей привычно. Но все остальное…
По всему охвату неправильной формы горы поднимались высокие толстые стены, завершающиеся зубцами. А в образованных стенами углах возвышались пять башен. Одна из них, самая высокая, была круглой, а остальные – четырехугольными. За стенами просматривались крыши домов – одного большого и нескольких поменьше. От всего сооружения веяло мощью и неприступностью.
Любава обернулась к Ремунасу, глаза ее сияли, как звезды.
– Ведь в таком замке можно ничего не бояться, правда?
– Ну конечно, милая, этот замок надежен как скала.
– И я буду здесь жить, Ремунас? Вместе со своим сыном, да?
– Да, милая, да, – улыбнулся воевода, – как моя жена, ты будешь жить во дворце внутри замка вместе со своим сыном и другими детьми, которых, я надеюсь,