под наблюдением.
Я немного успокоилась. Подумала о маме и спросила:
– А когда домой отпустят?
Маша села удобнее и ответила:
– Через 2—3 недели отпустят в первый раз домой. Дома, по стандартам, надо провести 11 выходных дней. Получается 6—7 недель в стационаре. За это время, в соответствии с подобранным для тебя лечением, пьешь таблетки (у всех разные и разная доза), ходишь на физиотерапию, которую назначит доктор. И занимаешься творческой терапией по желанию (ИЗО, вязание, рукоделие). Доктор может назначить терапию танцами и ЛФК. Кстати, ЛФК – это отличный пилатес.
Маша так легко об этом говорила, что мои тревоги рассеялись.
Регина, которая все это время внимательно слушала нашу беседу, добавила:
– В соседнем здании находится Андреевский храм. Туда можно приходить на службу и для беседы с настоятелем. Записки «за здравие» и «об упокоении» от пациентов принимают бесплатно.
Я поймала себя на мысли, что мне все больше нравится это место.
Дверь открылась, и в палату зашла высокая, полная женщина с короткой стрижкой и карими глазами на круглом, как блинчик, лице. В руках у нее была куча подушек, белье и полотенца. Она весело уточнила:
– Новенькая?
Я молча кивнула.
Она выдала мне белье, 2 подушки, 2 одеяла, вышла из палаты, вернулась и занесла 3 матраса.
Я удивленно округлила глаза:
– Зачем так много?
Она подмигнула:
– Чтобы было удобно спать.
Я застелила кровать, повесила часть одежды на старые вешалки, заселила свою тумбочку новыми жителями и почувствовала… радость от того, что здесь нахожусь.
Позвонила маме и сообщила, что все хорошо, чтобы она не волновалась. Выключила телефон, потому что мне не хотелось никого ни слышать, ни видеть с работы. И поняла, что здесь настоящий рай для психологически выгоревших и уставших от жизни людей.
На девочек, которые здесь давно, приятно смотреть: они очень спокойные и сдержанные. Они не смеются громко, как на грани нервного срыва. Их не раздражает мелодия телефона, который кто-то забыл поставить на режим «без звука».
Когда начинается какофония звонков, они продолжают мирно разговаривать друг с другом. В то время как у меня сводит скулы от злости и возникает желание выкинуть в окно телефон и следом его хозяйку. И я понимаю, что у них с нервами все в порядке. А у меня очевидно нет.
И, слава Богу, что я здесь оказалась до того, как стали отказывать руки и ноги.
Так было у Арины. Она спокойно рассказывает свою историю:
– Несколько лет назад я развелась с мужем и потеряла смысл жизни. Я продолжала читать лекции в институте, работала с заказчиками. Только я изменилась: вместо приветливой Ариши, стала злобной и крикливой Ариной.
Она тяжело вздохнула и продолжила:
– Это случилось в декабре. Я поздно вернулась домой после лекции в институте. Открыла дверь своим ключом, включила свет и увидела… – она шумно сделала вдох, – ноги мамы, висящие в полуметре от пола.