с нею поближе.
Целостность логических связей уже восстановлена, но вот как выскочить из цепенящей эманации любовного очарования, преувеличивающей значение слов и движений? В разговоре же необходима улыбчивая лёгкость, придающая репликам впечатление непринуждённых шуток.
К радости Гвидона нашлась посредница, которая по собственной инициативе взяла на себя роль координатора в созидании словесного декорума, предоставив ему спасительную возможность отвечать на вопросы анкетного значения и потихоньку набираться жизненных сил.
– А это интересно – быть художником? – спрашивала она (Гвидон представился художником), и сияющий её взгляд недвусмысленно подсказывал Гвидону ожидаемый от него ответ. – Я обожаю людей творческих. Ты – ой, я уже на «ты» перешла! – ничего?.. («Пож-пож-жалуйста!» – взмахнул обеими руками Гвидон). Ты знаешь?.. Нет, ты же не знаешь, кем работает Полина! (Так он установил имя одной из двух новых знакомых). Она работает… Извини, Полинка, ты, конечно же, служишь, а не работаешь. Она служит в театре. Актриса!
Гвидон, поклонник местного драмтеатра, забежал чуть вперёд и повернулся к Полине.
– Вы – Полина Белькова! – воскликнул он. – Вы играете превосходно! Я вас запомнил ещё в спектакле…
И замолчал. Он изумился вдруг тому, как вспорхнули испуганно ресницы его собеседниц, а их лица стремительно, словно отбеливающая волна вмиг смыла с лиц всю косметику, побледнели. Мгновением позже за его спиной раздался скрип автомобильных тормозов, и Гвидон метнулся к девушкам, чтобы оттолкнуть их в сторону, однако, в прыжке обернув голову назад, он увидел знакомый автомобиль цвета грязной охры, с энергичным кивком замерший у самого бордюра.
Тугарин бросил все свои силы на борьбу с инерцией движения собственного тела, но сил этих не хватило, и он оказался в объятиях Полины, под флагом отчаяния к нему примкнувшей всем своим телом. На тротуар они упали вместе, молчаливой связкой. Позитивной стороной данного несчастья явилось то, что Гвидону удалось добиться, чтобы нежеланное соприкосновение с асфальтом осуществилось посредством его именно спины, более пригодной для неприятностей подобного рода.
В момент соединения с асфальтом он ещё успел заметить в приветственном жесте замершую руку с огромным камнем запонки цвета луговой зелени, но в следующий миг и автомашину, и бестактно растущую из неё руку закрыла копна рухнувших на его лицо ароматных волос.
Когда Тугарин и Полина поднялись на ноги, чтобы отряхнуться и привести себя в порядок, Хряпин, покинувший к этому времени место за рулём, уже вступил в разговор с подругой Полины.
– Видите, что вы наделали, хулиган бессовестный? – с капризным жеманством выговаривала ему молодая женщина и остреньким прогнувшимся пальчиком указывала в сторону потерпевших. – А теперь – «простите, пожалуйста»? Каков! Нет, вы только посмотрите!
– Я