тогда скажи рабочий.
он продиктовал по памяти привычный набор цифр, который легко было запомнить, как легкую мелодию из Штраусовского вальса, точнее, похожую на ту тему, что недавно услышал на уроке музлитературы.
– алло? – строгий бас разнесся эхом по кабинету. – соедините, пожалуйста с…
она, приоткрыв папку, посмотрела на какой-то документ и назвала имя-отчество. повисла пауза.
– что? уже ушла?
за окном, в свете уличного фонаря начал падать желто-голубой неоновый снег на фоне вечерней улицы. в доме напротив зажглось окно.
положив трубку, директор шумно выдохнула и уставилась на мальчика.
– пожалуйста, на занятие в пятницу я жду твоих родителей.
мурашки пробежали по спине от грозной многообещающей фразы.
– хорошо, – прошептал он.
– было бы замечательно, если твой папа все-таки появится, и расскажет нам, что происходит, и где деньги, которые он взял на ремонт, и почему до сих пор ничего не началось, почему он не отвечает, я бы даже сказала, – тут она строго посмотрела и сделала паузу, – я бы даже сказала скрывается. а если нет, то скажи маме, что мы ее очень ждем.
смысла возвращаться в зал уже не было. хор, распевшись за время разговора их с директором, перешел к повторению рахманиновского сочинения про весну, такого мелодичного и непростого…
Юра подошел к Марье Ивановне, гардеробщице и, по совместительству, уборщице и охраннице, скромно поздоровался, ожидая допроса, что он делает тут во время занятий, протиснулся между вешалок и снял с крючка свою куртку.
– мам?
– а…
мама смотрела в маленький экран телевизора, подвешенного на кухонной стене.
– ну мам! – он попытался добиться ее внимания.
– слушаю тебя, – не отвлекаясь от криминальной хроники, ответила она.
– послушай…
та, цокнув языком, выражая раздражение, наконец-то повернулась.
– ну что?
Юра посмотрел на нее, потом опустил взгляд в тарелку, взял вилку и начал ковырять пельмени.
– ничего, – шепотом сказал он.
она вздохнула, взяла пульт, выключила телевизор и, повернувшись к ребенку, вопросительно взглянула на него.
молчание было настолько неловким, что Юра забил рот едой и начал медленно жевать.
– ну так ты мне что-то скажешь?
показывая всем видом, что тщательно жует, он тянул время. проглотить никак не получалось. мешал ком в горле.
мама повернулась к экрану, включила телевизор и продолжила просмотр.
– если ты что-то хочешь сказать, прожуй и скажи, – раздраженно буркнула она, не глядя на сына.
тот с усилием все-таки проглотил и запил соком.
– мам?
– а?
– а когда папа вернется?
та, не глядя, встала, подошла к подоконнику, открыла форточку, впуская холодный вечерний воздух, и, стоя спиной, громко сказала:
– я не думаю, сын, что он к нам вернется.
до окончания четверти оставалась неделя. программа была подготовлена