зале, пропахшем ладаном и потом, воцарилась тишина. Слова вылетали из уст великого мастера, разносились поверх голов и растворялись в густом темном воздухе. Мастер молчал, всматриваясь в какую-то одному ему видимую точку.
– Спасибо, друзья мои, – после продолжительной паузы, вымолвил, наконец, великий мастер. – На сегодня – все!
Толпа медленно расходилась, в молчаливой задумчивости переступая порог темного зала – погружаясь в прохладный послеполуденный воздух. Многие явятся на следующий день, желая вновь услышать наставление великого мастера, но никому не было известно, что более мастер не станет за трибуну – ни завтра, ни когда-либо еще.
Великий мастер вышел из зала через ту же потайную дверь, в какую входил. Слева по коридору располагался его кабинет. Сняв черную накидку, повесив ее в шкаф, он сел за стол, на котором были навалены десятки бумаг. Рутина забирала большее количество времени, и мириться с этим получалось непросто.
Он откупорил бутылку и налил вино. Разбавил его водой из графина – предстояло еще много работы, и необходимо было поддерживать живость ума.
Через минуту в дверь постучали – коротко и резко.
– Да?
Дверь приоткрылась, и в проеме появился послушник.
– Что случилось, Смити? – спросил мастер. – Ты чем-то взволнован?
– Ничего, господин, – ответил послушник и опустил большие глаза.
Держался перед великим мастером он неуверенно, немного сгорбившись. Был невелик ростом, безумно бледен. Пухлые губы, которые так не к месту прилепились к пустому невыразительному лицу, были беспокойны.
– Сколько раз тебе говорить, Смити, не надо называть меня… так, – великий мастер был готов рассмеяться, но сан требовал сохранять невозмутимость. – Какой я тебе господин? Мы все здесь – братья, – он изобразил строгое лицо. – Ты присутствовал на позавчерашней службе? Тогда я, по-моему, объяснял, что значит братство, – мастер отхлебнул вина. – Ну что ты молчишь, Смити?
– Я хотел бы поговорить с вами о краеугольном камне.
Великий мастер посмотрел на него как на сумасшедшего.
– Опять ты за свое! Что же такое! Камень – всего лишь легенда, глупая сказка, чтобы вера толпы опиралась на что-то ей понятное, – он улыбнулся, голос его смягчился. – Ты состоишь в братстве с малого возраста. Я помню тебя таким открытым миру. Слишком глубоко в тебе засела вера в несуществующее. Ты должен научиться мыслить по-взрослому. Камня нет, как нет ни рая, ни ада, ни прочей чепухи. Это все сказки для толпы.
– При всем уважении, великий мастер – он существует! – сказал Смити, и в голове его мастер заметил проблеск гнева.
– Не обманывайся, мальчик, это тебя погубит.
Смити шагнул вперед и склонился перед великим мастером.
– Благословите, прошу.
– Благословляю, – мастер перекрестил его затылок. –