сумасшедшая, как ты думаешь, – Ксения обулась, надела пальто, повязала платок – Гале показалось, что она похожа на жуткую черную птицу с длинным клювом. «Птица» сама открыла дверь и стала медленно спускаться. Правый сапог у нее чуть поскрипывал, и еще с минуту Галя слышала этот противный звук; затем он исчез, потерявшись в голосах, поднимавшихся снизу вместе с сигаретным дымом.
Конечно, последнее пророчество являлось таким же бредом, как кабинет с телевизором и все остальное, но, тем не менее, настроение было испорчено. …Господи! – больше Галине Васильевне спросить было не у кого, – и зачем только я привела ее?.. – заперев дверь, она, на всякий случай, проверила содержимое тайника, и, уж совсем на всякий случай, набрала Дашин мобильный.
– Даш, у тебя все в порядке?
– К-конечно, а ч-что?
– Ничего, это я так. Знаешь, внутри что-то шевельнулось…
– М-мамуль, все н-нормально, – Даша старалась не показать, как от холода у нее стучат зубы, и, похоже, ей это удалось, потому что мать произнесла стандартное «будь умницей», и, положив трубку, принялась убирать оставшиеся закуски.
– Что там? – спросил отрезвевший Кирилл – похоже, для Деда Мороза бокал коньяка не являлся достойным противником.
– Н-не знаю. Мать чего-то…
– Ты – ледышка, – Кирилл прижал к себе девушку, – давай заскочим в подъезд, погреемся.
Даша молчала (молчать почему-то было теплее, чем разговаривать), и Кирилл распахнул первую же дверь без кодового замка. Когда Даша прижалась бесчувственными коленками к горячей батарее, он стиснул ее плечи, и уткнулся лицом в нежно пахнущую парфюмом шею. Даша не сопротивлялась – в тот момент ей было не до такой ерунды, но постепенно жизнь возвращалась, и вместе с ней в голову стали возвращаться мысли. Она смотрела в грязное окно чужого подъезда, радуясь, что злые колючие снежинки, не могут до нее добраться. …И это здорово!.. Только зачем тут Кира, а не…
– Я согрею тебя душевным теплом, – прошептал Кирилл.
– Каким теплом?.. – Даша решила, что ей почудилось, – ты забыл, о чём говорил час назад?
– Ты меня неправильно поняла… вернее, я сам себя неправильно понял.
Он развернул девушку и неожиданно прильнул к ее губам. Даша сначала вырывалась, но вдруг решила, что сама же хотела этого, по крайней мере, на сегодняшнюю ночь. Чуть разжала губы, давая волю его языку. Нельзя сказать, чтоб это оказалось как-то особенно неприятно (не хуже и не лучше, чем с теми немногими, кого Даша удостаивала своим вниманием), и только когда они оторвались друг от друга, переводя дыхание, она вспомнила: …Я же хотела, пока не знала, какое он дерьмо, а теперь мне даже жалко Наташку… Но вкус поцелуя остался на губах, и поэтому ее голос получился совсем не гневным.
– Кира, ты чего, дурак?..
В ответ он провел ладонью по ее щеке, но Даша отмахнулась, и рука отлетела в сторону.
– Не смей больше так делать!.. Объясни, что это тебя переклинило? Луниной рядом нет, так ты решил оторваться?..
– Я объясню… – Кирилл