дорожное правило о приоретете пешеходов. Поражало большое количество беременных женщин, мужчин с колясками и инвалидов на электрических инвалидных креслах.
Мы подъехали к пиццерии и Одвард заказал самую большую пиццу, которая по размеру была чуть меньше круглого стола Короля Артура. Густой аромат свежеприготовленного теста и мяса заполнил собой все околомашинное пространство, кабину, наши носы и рты, возбуждая и разжигая нешуточный аппетит. Волчий аппетит Одварда подпрыгнул до кондиции, а поэтому сил терпеть и ждать, когда еда остынет, у него не осталось. Он стал жадно кусать громадный горячий кусок пиццы, рискуя обжечься, но упорно пытаясь его как-нибудь прожевать. Жевать очень горячее Одварду было легче с открытым ртом. Задрав слегка голову вверх, чтобы еда не вывалилась из открытого рта, он наклонял голову то вправо, то влево, приговаривая «чертовски вкусная пицца». Как вдруг, глаза его его остановились и быстро полезли из орбит, дыхание остановилось и слова вместе с недожеванной пиццой застряли у него в горле. Одвард моментально наклонился вниз и стал судорожно кашлять, извергая все, что стало поперек горла, прямо на пол. Отдышавшись, Одвард понял, что пытался проглотить вместе с пиццей и кусок картона, который он оторвал от упаковки и использовал, как одноразовую тарелку.
После ланча мы поехали на окраину города и остановились у тринадцатиэтажного дома. Это был шедевр современной архитектурной мысли, воплощенной в стекле и бетоне. Просторный холл, вместительный зеркальный лифт сверкали чистотой. Лифт бесшумно поднял нас на самый верхний этаж, двери раскрылись и мы вышли на красную ковровую дорожку. Убедившись, что оркестра нет, я поспешила за Одвардом, который почти скрылся из вида.
Квартирка впечатляла не меньше, чем дом. Внимание привлек ярко-желтый мотоцикл, стоящий… на балконе. Весь балкон, кроме пола, был застеклен и поэтому создавалось реальное ощущение свободного выхода в воздух, на околодомную орбиту, так сказать.
Норвежские граждане немного пообщались в моем молчаливом присутствии, а потом не особо торопясь, мы стали носить вещи из грузовика. Прошло несколько часов и мой пустой желудок стал громко урчать, пугая окружающих и требуя еды. Хозяева немного подсуетились и нам были предложены прозрачные бутерброды и кофе. Пропитания было катастрофически мало, поэтому я ограничилась двумя плоскими бутербродиками, чтобы Одварду досталось побольше. Но он, конечно, даже не догадался о такой жертве со стороны русской барышни.
Закончив дружеский визит, мы отправились в обратный путь, хотя полной уверенности у меня в этом не было. Одвард опять разговаривал по своему любимому мобильнику, а я размышляла о загадке норвежской души и души как таковой. По идее, любая душа – загадка, а чужая – сплошные потемки. Как часто, общаясь на родном языке мы абсолютно не понимаем друг друга или понимаем с точностью наоборот? Сотни, тысячи людей могут прочитать одну и ту же книгу, но каждый будет трактовать ее по своему, придумывая