я ни в чем не виновата.
– Виновата!
– Я?
– Ты! – взорвался Глен и наподдал ногой столик. Стоявшая на нем хрустальная ваза упала на паркет, но не разбилась.
Глен зарылся лицом в диван, закусил зубами подушку.
Десять, двадцать минут… «Скорой» все не было. Мать съежилась в кресле, зная по опыту, что к сыну лучше сейчас не лезть. По ее щекам катились слезы, она шептала едва слышно:
– Сынуля… За что же тебя так?
«Курица», – злился Глен. Крикнул:
– Где твоя «Скорая»?!
– Сейчас еще позвоню.
– Таблетку дай! Чтоб не болело!
– Сейчас, сынуля. Сейчас.
Она начала лихорадочно копаться в серванте. Аспирин. Сульфадиметоксин. Этазол… Все не то.
– Ничего найти не можешь!
Глен встал. Пол ходил ходуном, как при качке. Глен подошел к серванту и дернул верхний ящик. Тот не поддавался. Пришлось дернуть сильнее. На пол посыпались какие-то тряпки, старые вещи. Под ноги упала белая парадная милицейская фуражка. Глен выругался, наступил на нее ногой и повернул, будто пытался вдавить ее в пол…
Таблетки молодости. Чудо-средство. Десятки килограммов сброшенного веса. Забытое ощущение легкости в теле. Свобода движений. И нет ненавистного живота, постоянной одышки… Эх, если бы так все и было – никаких денег не жалко. Но все вполне может оказаться очередной бесстыдной рекламной шумихой. Штуковина американская, а в Штатах это умеют – всучить навоз в яркой упаковке и убедить, что и не навоз это вовсе, а шоколадка. Может быть, с этими таблетками у себя они уже всех лохов охмурили и теперь двинули на наши бескрайние просторы. Но все же хочется поверить. Надо переговорить с Кузьминским, он отличный врач. Хотя он консерватор и не признает ни одного средства, не обкатанного и не заверенного десятками печатей… Может, кого в Москву послать, чтобы разузнали поподробнее насчет этого «эликсира жизни»? Все-таки хочется чуда…
Дубровник отодвинул от себя яркий рекламный проспект таблеток молодости. Все чаще и чаще в последнее время стали посещать его черные мысли. Где она, былая молодость, когда все было впереди, когда и в голову не приходило думать о здоровье, бегать по врачам, поглощать лекарства? Где она, когда, забыв про осторожность, всюду лезешь напролом, как медведь? Кстати, и за это качество Михаил Леонидович Дубровник получил кличку Медведь.
Дубровник был тучен, малоподвижен, но в нем ощущалась скрытая энергия и сила. Недавно он, к своему ужасу, увидел, что стал обладателем уже третьего подбородка. Он знал, что ему всегда было далеко до идеала мужской красоты. Даже слишком далеко. Но в том кругу, в котором ему приходилось вращаться, ценились не столько элегантность, обходительность, внешность киногероя, сколько хитрость, воля, способность в один прием сбить с ног любого. Всеми этими качествами Медведь обладал. Мог гнуть железные прутья. Закваска у него была крепкая, от предков – деда-кузнеца и отца – здоровенного работяги с электролитного завода, который таскал на работе стопятидесятикилограммовые