лет иностранными членами-корреспондентами АН СССР будут избираться только ученые стран народной демократии. С 16 по 25 июня будет проведена знаменитая философская дискуссия с обсуждением книги Г.Ф. Александрова «История западноевропейской философии», срок проведения которой был напрямую связан со временем проведения суда чести Минздрава СССР11.
В июле 1947 г. жертвами политики стали книги. 16 июля Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило решение Секретариата ЦК о прекращении издания на иностранных языках важнейших журналов Академии наук СССР – «Доклады Академии Наук СССР», «Физико-химического журнала» и «Журнала по физике», считая, что издание советских научных журналов на иностранных языках наносит серьезный ущерб советскому государству и предоставляет органам иностранной разведки в готовом виде достижения советских ученых. К осени были полностью прекращены публикации резюме, названий журналов и оглавлений в них на иностранных языках. Для покупки и продажи букинистической книги на иностранных языках было разрешено иметь только по одному магазину «Академкнига» в Москве и Ленинграде.
Для пропаганды нового идеологического курса, направленного на утверждение советского патриотизма и перевоспитание интеллигенции, был создан мощный агитационно-пропагандистский центр – Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний.
Клюева и Роскин, несомненно, глубоко переживали публично нанесенную обиду, непонимание коллег и т. п. Психологическая травма усугублялась и резким снижением внимания к ним со стороны тех, кто был ответственен за выполнение постановления правительства о помощи в их работе. Понимая, что лишь поддержка «вдохновителя всех наших побед» может хоть как-то преодолеть их обострившуюся обособленность, Н.Г. Клюева и Г.И. Роскин направляют 30 июня 1947 г. письмо Сталину:
«Мы давно собирались написать Вам, но отложили посылку письма, так как нас ожидал Суд чести. Дни Суда заставили нас о многом передумать, многое пересмотреть, переоценить, многое крайне тяжело пережить. Бесконечное число раз перед нами вставали Ваши слова о патриотизме, о долге советского ученого перед Родиной. Мы поняли ошибочность наших позиций и осудили наши проступки».
Адресат, несомненно, удовлетворен лично ему направленным признанием, в котором еще недавно строптивые профессора осуждают свои проступки и признают правильной политику, направленную на развитие патриотизма советских ученых. Вместе с тем Клюева и Роскин не могут не высказать упрек прошедшему суду, усомнившемуся в их честности.
«Все же мы не можем скрыть от Вас, – писали они, – что нам очень тяжело, что судебное следствие в одной своей части пошло, как нам кажется, по неправильному пути, обвиняя нас в получении «подарков», отыскивая элементы корысти или лжи. Так могут судить лишь люди, которые не знают нашей жизни в целом – бескорыстной и честной».
Несмотря на громогласно провозглашенные на суде чести