за Кольку. Поверить не могу, что его нет… Черт, это на самом деле больно, Тай. Терять своих очень больно.
– Я знаю. – Таис отвернулась и торопливо вытерла слезы.
– Значит, надо действовать. Мы не можем позволить синтетикам уничтожать наших. И я не хочу, чтобы нашим с тобой детям что-то угрожало.
– У наших детей должно быть надежное будущее…
В этот момент из тетради выпал сложенный квадратиком листок. Маленьким лепесточком он опустился на пол и замер около босой Федькиной ноги.
Таис устало подумала, что Федор даже не успел подобрать себе обувь, наклонилась и подняла листочек.
– Что это? – спросила она.
Глава 3
Дина. Совещание в душевой
Медленный тягучий гудок врезался в сон, точно нож в масло. Заставил вздрогнуть, ухватиться за одеяло и резко вскочить, щуря глаза и нащупывая под подушкой оружие. Неясный бледный свет под потолком лишь самую малость рассеивал тьму, и Дина с трудом разглядела ряды трехъярусных кроватей и слабый свет диодов на блестящих трубках-опорах. Как только стало ясно, где она находится, страх тут же исчез.
Это не Моаг, и не сигнал тревоги, и не роботы-пауки. Тут все спокойно, предсказуемо и безопасно.
Дина закрыла глаза и откинулась на подушку. Здешние воспитатели не настаивали на своевременном подъеме, и гудок значил лишь то, что во всех коридорах, ведущих к детской спальне, вместо слабого ночного загорелся дневной свет.
Здоровенная спальня, вмещавшая в себя абсолютно всех детей с Моага, включая новорожденных младенцев, освещалась тускло и слабо. Тот, кто хотел почитать, мог зажечь прикроватный светильник. Верхний дневной свет в спальне не загорался никогда, потому что кто-то из малышей всегда спал, даже днем.
Спальня предназначалась только для сна, для общения был другой зал – игровая комната, соединявшаяся со спальней широким коридором.
Спальня и игровая – вот все пространство, в котором дети с Моага могли находиться. Это временно, конечно, только на период путешествия, Дина это понимала. Но временами ее охватывала досада на то, что она вынуждена постоянно находиться среди вопящих, спорящих, дерущихся и хнычущих малышей.
Малышня то и дело путалась под ногами. Везде валялись мелкие игрушки, остатки еды, потерянная обувь и одежда. На этом странном крейсере не водилось роботов для уборки, и детям велели убирать за собой самим. Только вот организовать уборку некому было.
Машка и Нитка, занятые возней с младенцами, убираться не успевали, а остальным детям это не очень-то было нужно. А Эммы и Колючего не было…
Дина повернулась на бок и сжала губы.
Воспоминания о последних событиях по утрам буквально взрывали мозг. Каждое утро она думала о том, что Колючего нет, что он уже не придет, веселый и смешливый, не будет принимать решений, не станет отдавать распоряжений. Его просто нет – и все!
И Эмма, с которой Дина говорила всего один раз по межпространственной связи, казалась теперь чужой,