на глянцевой обложке свою «любезно предоставленную издательству» фотографию? Или для того, чтобы эти книги целый год пролежали мертвым грузом на полках, а потом, подняв столб пыли, перекочевали в пункт приема макулатуры?
– Ну, ты перегибаешь палку… Даже если твоя первая книга не разойдется на ура, это не значит, что она плохая. Известность приходит не сразу. К тому же мы можем позволить себе хорошую рекламу, можем раскрутить твой роман, заказать рецензии и опубликовать их в газетах и журналах. Это ведь твое первое произведение, проба пера…
– Венечка, милый, – Надя грустно улыбнулась, – это не проба пера. Это был мой дурацкий каприз. Только сегодня, увидев у себя на столе уже изданную книгу, я поняла, насколько она неинтересная, начиная с нелепого названия – «Незабываемое жаркое лето» – до последней строки: «Она никогда не забудет его пышущее страстью тело и жадные губы». Литература наверняка покраснела, как вареный рак, когда на свет появился этот «шедевр». – В голосе Нади прозвучала грустная ирония.
– Может быть, ты преувеличиваешь? По-моему, ты чересчур самокритична. – Вениамину очень хотелось хоть как-то утешить жену.
– Нет, Веня, просто я трезво смотрю на свои способности, – вздохнула Надя. – И почему у меня только сейчас открылись глаза?
– Нет ничего страшного в том, что ты не добьешься признания на литературном поприще. У тебя есть много других достоинств.
– Например, то, что я – натуральная блондинка? – уже веселее спросила Надя.
– То, что ты – хорошая жена.
– Такая хорошая, что не предложила поесть мужу, вернувшемуся с работы, и вместо ужина начала лить ему на грудь горькие слезы? – Надя взмахнула густыми черными ресницами, и Вениамин наконец-то увидел в ее глазах веселые лучики.
– Тогда зови Нашу Асю, – сказал он и ласково скользнул взглядом по жене, ловко соскочившей с его колен.
– Не надо Асю, – попросила Надя. – Сегодня я сама хочу подать на стол собственноручно приготовленные блюда.
Сказала и тут же упорхнула, словно бабочка. Вениамин вздохнул. Конечно, ему было приятно, что за совместно прожитые годы Надя не стала избалованной, ленивой куклой, однако почему-то безумно хотелось услышать в конце ее фразы «для тебя, любимый». Но разве можно любить мужчину с такой внешностью, как у него? Ни накачанных бицепсов, ни густой шевелюры, ни двухметрового роста. Все посредственное: средний рост, средняя полнота, небольшой животик, небольшая лысина, крупноватый нос, второй подбородок… Да еще и разница в шестнадцать лет. Иногда Вениамину казалось, что они с Надей не муж и жена, а заботливый отец и любящая дочь. Временами он думал, что Надя живет с ним только из благодарности за то, что той ужасной осенней ночью он не проехал мимо нее, беззащитной, жалкой, полуживой, а остановился и спас ее…
– Ужин на столе, – нарушил размышления Вениамина тихий голос Нади.
– А свечи будут? – улыбнулся он, увидев, что жена уже переоделась и стоит перед ним в коротеньком атласном халатике.
– Не только свечи, но и бокал молодого вина, – улыбнулась она.
– И