радиуса действия, которые были вскоре обнаружены американскими самолётами У-2 во время разведывательной фотосъёмки. Президент США Джон Кеннеди призвал Хрущёва вывезти ракеты с Кубы и сконцентрировал в районе Карибского моря соединения флота и стратегическую авиацию. Ядерные подводные лодки США были приведены в боевую готовность. Напряжение нарастало. Мир стоял у порога казавшейся многим вполне реальной ядерной катастрофы. Было очень тревожно. В те дни я мысленно готовился к самому худшему, полагая, что в любой момент может быть объявлена военная мобилизация, которая не обойдет и лично меня. Наконец, 27 октября, СССР заявил о готовности вывезти с Кубы вооружение при условии, что США уберут свои ракеты из Турции. Кеннеди это условие отклонил. Через несколько дней, в самый критический момент противостояния, СССР демонтировал свои ракеты на Кубе. Это было трудное, но единственно приемлимое в сложившейся ситуации решение! Все, кто переживал за исход опаснейшей конфронтации, вздохнули с облегчением: мир был спасен…
Между тем, в моей работе все складывалось хорошо. Новый директор института Игорь Павлович Тютерев – довольно колоритный и интересный в общении человек, с самого начала относился ко мне не только с уважением, но, можно даже сказать, по-дружески. Интересуясь делами на кафедре, он, так же, как и В. Филонич, всегда был готов оказать всяческую поддержку.
Большинству молодых сотрудников института импонировала и личность Сергея Алексеевича Школьникова. Он был заметно старше нас, и, как потом мы узнали, прошёл через все перипетии Великой Отечественной войны, вернувшись домой в звании гвардии майора с боевыми орденами и четырьмя ранениями. В результате последнего из них он потерял ногу и ходил с массивным костылем, не спеша, но уверенно перемещая свое крепко скроенное тело.
День Победы в институте, как и повсюду в нашей стране, отмечали с особым настроением. Главные поздравления посвящались, конечно, Сергею Алексеевичу. Он был доволен таким вниманием и всегда участвовал в праздничных мероприятиях. Не отказываясь от спиртного, не терял при этом присущего ему достоинства, но однажды попал в весьма неприятную ситуацию.
Случилось это в субботний день, 8 мая 1962 года. Крепко выпив, Сергей Алексеевич вместе со слесарем Березиным – тоже участником войны и тоже нетрезвым – направился в мастерскую, в подвальное помещение школьного здания. Почему-то Школьников пригласил и меня, так что я оказался невольным свидетелем произошедшего инцидента. Вначале Сергей Алексеевич вёл себя спокойно, но вскоре потребовал от Березина водки, считая, что он наверняка где-нибудь припрятал её про запас. Хозяин мастерской сказал, что у него ничего нет. Школьников продолжал наседать на него, не принимая во внимание недовольство Березина. В какой-то момент Сергей Алексеевич подошёл к одному из станков, стал к чему-то придираться, а затем так сильно дернул ручку маховичка суппорта,