Возвращение крестоносцев. Роман Воликов

среди адептов этого воинства.

      В любой армии есть солдаты и есть офицеры. Способности Ялуша быстро оценили, он прошёл усиленный курс подготовки, закончил духовную академию в Риме и получил важный чин – вербовщик. В этом чине он работал несколько лет в Португалии, а затем направлен во Львов.

      – Здравствуй, Мирослав! – окликнул Янковского ксендз Ялуш. – Как дела? Отец в рейсе?

      – В Венгрии, – ответил Мирослав. – На следующей неделе вернётся. А мама с сестрой пошли за облатками.

      Семья Янковских была набожной. Воскресную службу в костеле они посещали без пропусков, дети довольно подробно знали содержание Вульгаты, благодаря усилиям матери, литовки по национальности и верной католички.

      – Ты уже окончил гимназию? – с самым простодушным видом спросил Ялуш. – Или в следующем году?

      Подробное досье на Мирослава Янковского хранилось в верхнем ящике рабочего стола ксендза среди папок с литерой in primis stare7.

      – Получил аттестат, – сказал Мирослав. – Уверенный хорошист, как сказал директор на торжественном вечере.

      – Пойдёшь по стопам отца? – осведомился ксендз.

      – Скорей всего, – без восторга в голосе ответил Мирослав. – Старшая сестра учится в политехнической школе в Мюнхене, на моё обучение средств не хватает. Не в армию же идти, в Донбассе наших пачками кладут, хотя сколько лет война продолжается.

      – А тебе нравится армия? – спросил ксендз.

      – Если в хорошей стране, почему нет? В Германии или в Англии. Я даже запрос посылал, мне вежливо ответили: только при наличии гражданства. А так чего, круто, всё за тебя придумали, живи, не парься, особенно, если при складе устроиться.

      – Мечтаешь о спокойной жизни? – спросил ксендз.

      – Да нет. Я не из трусливых. Если надо, могу и повоевать, вопрос, только за какие шиши? В Донбасс добровольцев вербуют, но им там платят, курам на смех. Жадные они, хохлы.

      – Не всё измеряется деньгами, – назидательно произнёс ксендз. – Но отчасти ты прав, если рисковать жизнью, надо точно понимать, зачем.

      – Вот и я говорю, святой отец, – сказал Мирослав. – Предложили бы сотню баксов в день, тогда можно подумать. На войне, конечно, страшно, с непривычки, но не все же погибают.