торпедный катер Самуила Мозгана Виктор не имел ни малейшего понятия.
Он пошел наугад. Громко затопал по пружинящим доскам, с которых почти слезла облупившаяся коричневая краска. Он шел и крутил головой, разглядывая катера и яхты, стоящие в персональных боксах или пришвартованные лагом, борт о борт. Фантастически красивые парусники – с одной или с двумя мачтами, узкие, длинные, изящные, словно сабельные клинки. Комфортабельные моторные яхты – небольшие, для отдыха, прогулок и морской рыбалки; и огромные, безумно дорогие многопалубные посудины, на которых можно смело пускаться в трансокеанские переходы. Гоночные катера самых разных конструкций и размеров – легкие и стремительные, с мощными высокооборотными моторами, способные любого зарядить адреналином на неделю вперед. Вся эта армада лениво покачивалось у причальных стенок, сонно отражая лакированными бортами блеск мельтешащей воды, шурша и поскрипывая развешанными вдоль бортов плетеными кранцами и время от времени натягивая швартовые канаты, словно проверяя их прочность.
Выглянуло солнце, сделав мир радостным. Плавучая ярмарка тщеславия дружно засверкала латунью и хромом, как опереточная примадонна фальшивыми бриллиантами. Чайки тут же перестали драться и картинно зависли над водой, изображая благородство.
Торпедный катер он заметил внезапно, как замечают в набитом праздными щеголями трамвае, демобилизованного с войны солдата – хмурого, в грубой шинели и с вещмешком за спиной. Катер был самый обыкновенный, каких Виктору, в свое время, довелось повидать немало. То, что он вышел прямо к нему, несомненно, было удачей, но удачей определенной свыше.
Он медленно двигался вдоль причала, с интересом осматривая списанного вояку. Судя по размерам и высокой угловатой рубке с ветрозащитным экраном, в прошлой жизни это был один из так называемых больших торпедных катеров, волей случая ставший штатской забавой. Длинноносый приземистый корпус свинцово-серого цвета. Аккуратные, почти без вмятин и ржавчины борта. Ровные, как по ниточке, поручни леерного ограждения. Названия нет – только белый номер «96». Позади рубки, открытая пулеметная площадка. На ней, на специальном станке, зачехленный пулемет, – вероятно, муляж. Ближе к корме, вдоль обоих бортов, трубы торпедных аппаратов – без торпед, если верить Манлихеру. На палубе никого. Все двери и люки задраены. Тишина.
Посмотрев по сторонам, Виктор сделал пару быстрых шагов к деревянным сходням и в один миг очутился на выкрашенной бурым суриком, металлической палубе. Каблуки застучали раздражающе громко, но ходить беззвучно тут можно было разве что в войлочных тапках. Стараясь ступать как можно мягче, он шагнул к рубке. Открывать дверь не стал. По скобтрапу забрался на пулеметную площадку и приподнял край брезентового чехла. К великому удивлению, пулемет оказался не муляжом, а самым настоящим крупнокалиберным зенитным пулеметом. Более того, выглядел вполне исправным