весело сказал Агмунд.
Боярин взмахнул плетью, тронул коня. Кавалькада Агмунда, свита Радомера во главе с самим боярином отправились в путь. Отдаляясь, Радомер крикнул Ставру, погоняя коня:
– Делай, холоп, как ключник решит!
Ставр стоял в клубах пыли, щеки горели от стыда. Доман подошёл к Ставру и оттолкнул его в сторону.
– Куда тебе оборотня ловить, это ж не лисица. Видел бы, что это за чудище! А ты, меча в руках не держал, да и на коне не сидишь!
Обидные слова боярского сына Ставр не слышал. Он будто стал глухим от позора, возненавидев себя. Грудь стиснула чья-то когтистая лапа. Ком подкатился к горлу, стало нечем дышать. Заслонив лицо рукавом посконной ветхой рубахи, Ставр побрел прочь от боярского терема, мимо Валента и Домана, глядевших ему вслед.
Материнская мольба
Ставр поспешил выбраться из города до того, как закроются на ночь ворота предместья в Заполотье. С большой неохотой эконом Валент дозволил отлучиться с подворья Радомера. После гибели отца миновала третья седмица, а Ставр, занятый тяжелым трудом на боярских нивах, в конюшнях, на скотных дворах, так и не смог проведать, утешить мать Малушу и сестру Снежану. Они жили за чертой прилегавших к Полоцку слобод, на выселках. Избушку у Черного ручья боярин Радомер жаловал погорельцам из милости, когда принимал в ловчие бывшего бортника Бояна.
За городскими воротами, возвышавшимися над валом и частоколом, песчаная дорога бежала вдоль изгиба Полоты. Падал с обрыва бурный поток, коричневый от болотного торфа, с грохотом крутил жернова. На мельнице хозяйничал угрюмый и благообразный старик – Пеласгий. Он имел свой надел, подворье, был богат и тароват, но выкупить мельницу у Радомера не спешил. Пеласгий умело пользовался своей зависимостью от боярина. Под защитой сильной длани разбирался старик с должниками. Их у него всегда было немало. Пеласгий охотно ссужал в долг серебро за великую мзду. Потому на мельницу всякое время тянулись людишки. Сказывали на торжище, то подлинно слыхал Ставр, что гостил у мельника нередко народ темный, охочий до шальных забав на большой дороге. Смердов же, батрачивших на помоле, держал Пеласгий в страхе и покорности, что не могло не радовать грека-эконома Валента.
Вот и сейчас ветер доносил до Ставра зычный голос Пеласгия. Он покрикивал на парней, таскавших тяжелые мехи с зерном. С княжеских и боярских полей, прилегавших к стенам града Полоцка, уж как седмицу назад свезли жито. Хлеборобы посылали возы, груженые зерном, на мельницу, стараясь получить муку нового урожая.
Ставр видел, поднимаясь на высокий берег, как суетились работники у плотины, перенося мешки от телег к лабазу, выстроенному из могучих вековых бревен. Лес брали неподалеку, на берегу Двины, где шумела на песках веселая дубрава.
Вечерело. Одинокие звезды вспыхивали в бурой Полоте. Пастух Илья гнал в город стадо, играя на рожке. Ставр посторонился, пропуская пастушьих волкодавов, гнавших в стойла стадо буренок. По тропинке, которая вела на мельницу,