открытками. – Эта лавка для меня своего рода дом. Вы бы съехали из своей чудной квартиры только потому, что кто-то предложил вам несколько тысяч?
Фрау Шультхайс пренебрежительно взглянула на полки, когда-то дорогие, но теперь истершиеся. Их покрывал слой пыли, фанера местами уже расклеивалась и прогнулась под тяжестью книг. В проходе стояли несколько ящиков с приобретенными недавно сокровищами, которые дожидались, чтобы их расставили по местам. Непрошеная гостья пожала плечами, при этом холодная улыбка не сходила с ее лица.
– Это, с вашего позволения, не квартира, а неухоженная книжная лавка.
– Не книжная, а букинистическая, – поправил Стивен. – Если это говорит вам о чем-то.
Фрау Шультхайс нахмурилась.
– Пусть будет букинистическая. Но уж точно не квартира. А если б и была ею, то жить мне тут вряд ли захотелось бы.
Женщина осеклась, осознав, что это был не самый лучший ее ход.
– Господин Лукас, – продолжила она мягче. – Когда вам в последний раз удалось что-то продать? Две недели назад? Или месяц? Здесь не место книгам. Может, когда-то было иначе. Но теперь люди предпочитают покупать в этом квартале одежду и обувь, а после отдохнуть за порцией латте. Мой бутик в сочетании с лаундж-кафе впишется сюда просто идеально. Не понимаю, почему вы, будучи американцем…
– Мой отец был американцем, фрау Шультхайс, – перебил ее Стивен. – Я вам тысячу раз говорил. Я такой же немец, как вы или канцлер. Да и что я, по-вашему, должен делать? Продавать гамбургеры и пончики?
– Вы меня неправильно поняли, – ответила фрау Шультхайс. – Я лишь хотела сказать…
– Если вас интересуют рисунки восемнадцатого столетия или литература эпохи Просвещения, можете осмотреться, – резко произнес Стивен. – В противном случае попрошу вас удалиться.
Фрау Шультхайс поджала и без того тонкие губы, потом развернулась и, не сказав ни слова, направилась к выходу. Звякнул дверной колокольчик, и Стивен вновь остался один.
Букинист сделал еще один глоток из кружки. Чай стал неприятно теплым. Эта женщина просто так не отступится! Она предлагала уже восемь тысяч, если он расторгнет договор аренды со старым Зайтцингером и уступит ей лавку. Прежде Курт Зайтцингер держал здесь столярную мастерскую, но уже лет двадцать как отошел от дел. Стивен, когда получил диплом по литературоведению в университете Людвига-Максимилиана, сразу влюбился в эту лавку. Он до сих пор мог уловить здесь запах дерева и опилок. И ни разу не пожалел о своем решении открыть здесь букинистический магазин. Правда, в то время Вест-Энд был еще рабочим кварталом и населяли его по большей части иностранцы и студенты. Теперь же бутики, парикмахерские и бары появлялись здесь как грибы после дождя. Вест-Энд превратился в модный квартал, и «Букинистическая лавка Лукаса», казалось, принадлежала другой эпохе. Даже одежда Стивена в глазах многих здешних обитателей не соответствовала времени. Другие люди в его возрасте носили пестрые облегающие свитера, сникеры и бейсболки;