здоровье уважаемого супруга? – осведомился я у Эррет.
Эррет отмахнулась и засмеялась – низким грудным смехом, не предвещавшим ничего доброго. Князя Сандо она любила немногим больше, чем я.
...«Не принимай поспешных решений, – сказала она, когда я, отупевший и злой от бессонницы, вслух размышлял, что бы мне хотелось сделать с Сандо. – Если главу дома казнят или низложат, Улентари должны будут назвать нового князя своей крови. К тому же публичная казнь властелина разъярит вассалов».
«Я сам разъярен так, что дальше некуда, – сказал я. – Двести человек погибло! Еще четыре сотни ранено, а ведь там было столько детей! Мне горько оттого, что погибли родители, и все же такова судьба моего дома. Можно карать, но не роптать. Но школьники!»
«Улентари один раз уже были на волосок от успеха. Ты хочешь, чтобы эта стрела вечно целилась в тебя и твоих потомков?»
Эррет была кругом права, конечно, но ее манера задавать риторические вопросы выводила меня из себя.
«Что ты предлагаешь?» – прорычал я.
«Князь Сандо хотел власти, – задумчиво проговорила Эррет, ничуть не оскорбленная. – Власти над всей Уаррой. Он получит власть. Я выйду за него замуж, Мори».
Сначала я поперхнулся, но миг спустя – понял.
Князь Улентари холост. Сочетавшись браком с Эррет, он не сможет рассчитывать на появление законного наследника. Эррет переживет его, и Улен достанется ей – то есть фактически перейдет в казну. Сандо проведет остаток жизни под домашним арестом, ежесекундно сознавая, что он – последний из князей Улентари. Для такого честолюбца, как он, это непрекращающаяся пытка и достойная кара.
«Наш брак будет вполне мистическим», – пообещала Эррет, и у меня не было повода сомневаться.
...Я понял, куда мы идем, и немного приободрился. Светлая память матушке, но поваров Данакесты она испортила. Добиться от них чего-нибудь по-настоящему вкусного, например, хотохорских жуков, совершенно невозможно.
Господин Нери, который держит тут за углом ресторанчик, просто бог жуков. Я могу съесть таз. Тем более что после скакания по кустам и швыряния заклятиями изрядно проголодался. О, украшение пустыни, дивный город Хотохор, которому духи песка подарили таких прекрасных жуков! Эррет знает, как меня утешить.
Не все же думать о делах и погрязать в мрачных мыслях.
На каменной скамейке возле дверей ресторана, подложив сложенный плащ, восседал сухонький старичок. Тяжелая, не по комплекции, трость, утвержденная между стоп, чуть подрагивала вместе с его руками. Старичок щурился на солнце и, очевидно, грелся. Одет он был как дворянин, избравший ученую карьеру, вид его умилял сердце.
Завидев нас, старичок поднялся и поклонился.
Я почти растерялся, когда бесфамильные господа разом опустились на одно колено.
– Кровь небесная... – едва слышно проговорила Эррет рядом со мной, и я понял, что этого человека она отнюдь не ожидала здесь встретить. – Господин Кайсен... Данва, почему ты не предупредила?!
– Я