опросили персонал. Не считая приходящей уборщицы, в то утро там побывало лишь два человека. Забегал мужчина, по описанию похожий на одного из пропавших, он покупал пиво и бутерброды, и вы. Вы заказали овсянку, правильно?
– Утром я всегда ем овсянку, – кивнула Василина, лихорадочно соображая, что ещё может быть известно следователю.
– Так что же в то утро произошло на самом деле? – после долгой паузы последовал новый вопрос.
– Но я ведь всё, что знала, уже рассказала!
Женщина помолчала, глядя куда-то поверх головы Лапотковой.
– Ладно, можете не отвечать, если не хотите. Но рано или поздно придётся рассказать правду. А что вы знаете о пропавших?
Что она знает? Да не очень много.
– Мы как-то тесно не общались. Понимаете, я намного старше, молодым со мной неинтересно.
– Ну, а всё-таки?
– Да все они нормальные, в театре работают давно. Во всяком случае, когда я туда пришла, они уже там работали.
– Может быть, вы случайно знаете кого-то из их знакомых или родственников?
– Откуда? – пожала плечами Баба-Яга. – Мы только в театре и встречались.
– О их семьях вам ничего не известно?
О семьях?
– Евсюкова живет одна, – припомнила Василина. – Квартиру снимает, она откуда-то издалека, с юга, кажется. Не замужем. Птахин живёт с матерью, а Хрякин – в общежитии театрального училища, а вот откуда он родом, я не знаю.
Помолчав, женщина за столом кивнула.
– Ладно. На сегодня всё.
– Отдайте блокнот, – тихо попросила Василина.
– А вот ваши записи мы пока оставим у себя. На некоторое время, до выяснения обстоятельств таинственного исчезновения артистов, – сказала черноволосая.
– Пожалуйста, это очень важно для меня…
– Пока идёт следствие – нельзя, – отрезала хозяйка кабинета. – Вы наш главный свидетель и всё, что касается этого дела, останется здесь до полного прояснения ситуации.
Она протянула руку, взяла блокнот и сунула его под лежавшую сбоку от неё картонную папку. После чего, склонившись над столом, начала что-то быстро строчить на бланке. И ведь, в самом деле, ни за что теперь не отдаст, дошло до Лапотковой, да ещё и на основании всего, что там написано, в камеру посадит, снова допрашивать будет, а как ей объяснить необъяснимое? Василина живо представила, во что всё это может вылиться и ей стало плохо. Физически плохо, так плохо, что она едва не сползла со стула и, не сдержавшись, громко охнула. Женщина прекратила писать, оторвалась от своей бумаги и с подозрением взглянула на Лапоткову.
– Что такое? Что с вами?
– Что-то мне дурно, – почти прошептала Василина.
У неё и в самом деле начала кружиться голова. Она вдруг странным образом увидела себя со стороны, и это выпадение из собственного тела так испугало её, что она даже прикрыла глаза, чтобы избавиться от наваждения.
– Вызвать врача? Вам нужна помощь?
Помощь Лапотковой была очень нужна, но не врачебная.
– Нет… со мной такое случается, – помолчав,