к немалому смущению Тины, патологоанатомом. Но патологоанатомом он там был или кем, а таблетки, прописанные им, отлично помогли, осталось лишь недомогание, но Тина знала, что и оно скоро пройдет, и если бы не кашель, который все равно нет-нет, но беспокоил ее, вопрос с болезнью можно было бы считать закрытым.
А после того как утрясутся все дела, можно полететь в Палермо. Или еще куда-нибудь.
Тина пошла в душ, думая о том, что их с Семеном спальня теперь недоступна, а там остались нужные вещи. Но как их можно взять, если вся спальня забрызгана кровью? Как вообще туда зайти, пока там все не отмыли, а самое главное – кто это станет делать? Проблемы с уборкой, как и прочие бытовые проблемы, всегда решала Елена Игоревна, но она куда-то пропала. И если она не появится в скором времени, потребуется что-то решать с уборкой, иначе в доме нельзя будет жить.
Тина думала о солнечных улицах Палермо, о запахе свежей выпечки, наполняющем утренние улочки, о голубях и стариках, мирно сосуществующих в парках, о той жизни, которая примет ее в себя. Она станет частью этих улиц, и солнце позолотит ее кожу, чтобы сделать Тину похожей на коренных жителей, и хотя она все равно останется не похожа на них, никого этот факт не будет волновать.
А сейчас надо заниматься похоронами и бог знает, чем еще, но все как-то неопределенно, зыбко. Тина не знала, от чего оттолкнуться, чтобы начать каким-то образом налаживать жизнь.
Тина прошла в гардеробную и начала одеваться. В голове ее звучал «Шторм» Вивальди. Когда-то она была вынуждена обучиться этой методике – отсечения мыслей. И с тех пор ей приходилось много чего отсекать, иной раз она думала, что отсекла даже чересчур много, но если выбор стоит между болью и аккордами рояля в голове, то Тина выбирает рояль. Или скрипку, как в данном случае – она любила «Шторм» в исполнении Ванессы Мэй, потому что старинная музыка в руках китаянки обретала новое звучание. Но музыка есть музыка, она понятна всем – это универсальный язык общения, это та вещь, которая, однажды родившись, не меняется и не исчезает никогда.
Одевшись, Тина спустилась вниз. Василиса приготовила завтрак, и хотя есть не хотелось, Тина села за стол – Василиса так старалась, невежливо будет проигнорировать. А потом придется все-таки решать какие-то вопросы. Но какие? Телефон адвоката сохранен в памяти телефона, и Тина, конечно же, знала его в лицо, но ей никогда не нравился этот скользкий толстый человек, строящий из себя доброго дядюшку. Тина всегда знала, что он притворяется, и не понимала, почему отец доверяет ему.
Но они с отцом об этом никогда не говорили, они вообще почти не говорили друг с другом, потому что между ними было много такого, что они оба предпочли отсечь, при этом где-то там остались и их отношения.
– Ешь, чего ты? – Василиса разливала чай. – Потом чаю попьем и двинем по делам. Я на работу, а ты займешься своими делами. Вечером встретимся здесь, ты мне только ключи от калитки и от двери выдай, я шмотки перевезу.
– Ах да. – Тина попыталась вспомнить, где могут быть запасные ключи. –