проигрывателе тихо играет Weezer. Телевизор включен, но без звука: на нем – сегодняшние показы в Брайант-парке. Хлоя, Хлоя повсюду. Наконец в трубке что-то щелкает, раздается глубокий вздох, чьи-то приглушенные голоса на заднем плане, затем снова вздох Билла.
– Билл? Алло? – говорю я. – Билл? Что ты делаешь? Подлизываешься к Мелроуз? Сидишь в наушниках с микрофоном, прикидываясь диспетчером полетов в международном аэропорту Лос-Анджелеса?
– Неужели мне снова придется объяснять, что у меня гораздо больше власти, чем у тебя? – устало вопрошает Билл. – Неужели мне снова придется объяснять тебе, что мы обязаны носить наушники с микрофоном на рабочем месте?
– Ты – торговец моим будущим, зайка?
– Я по-прежнему надеюсь на тебе заработать.
– Итак, зайка, что там у нас происходит с «Коматозниками-два»? Сценарий просто блеск. За чем же дело?
– За чем дело? – спокойно переспрашивает Билл. – А вот за чем: сегодня утром я был на одном просмотре и отметил, что продукт отличается рядом исключительных качеств. Он доступен, хорошо структурирован, не вызывает излишних отрицательных эмоций, и тем не менее по какой-то странной причине он не производит абсолютно никакого впечатления. Скорее всего, это как-то связано с тем фактом, что марионетки и то сыграли бы лучше.
– И что это было за кино?
– У него еще пока нет названия, – мурлычет Билл. – Что-то среднее между «Калигулой» и «Клубом завтраков».
– Мне кажется, я уже видел это кино. И даже дважды. А теперь послушай, Билл…
– Я сегодня долго обедал в Barney Greengrass с видом на холмы. Один тип всю дорогу пытался всучить мне какую-то историю о гигантской машине для производства макарон, которая спятила и пошла все крушить.
Я выключаю телевизор и обшариваю квартиру в поисках моих часов:
– И… что ты думаешь по этому поводу?
– Сколько мне еще жить осталось? – Билл на секунду замолкает. – Вряд ли в двадцать восемь полагается задумываться об этом. К тому же сидя за обеденным столом в Barney Greengrass.
– Ну что тут скажешь, Билл? Тебе уже двадцать восемь.
– Прикоснувшись к лежавшей в ведерке для шампанского бутылке сельтерской, я вернулся в действительность, выпив же стакан молочного коктейля, я окончательно перестал переживать по этому поводу. Человек, продававший сюжет, наконец стал рассказывать анекдоты, а я стал над ними смеяться. – Пауза. – И тогда я стал подумывать о том, что ужин в Viper Room, может быть, не столь уж и плохая идея, то есть будет где вечер славно провести.
Я открываю стеклянную дверцу холодильника, хватаю красный апельсин, закатываю глаза, бормоча себе под нос: «Я тебя умоляю!», и начинаю снимать с него кожуру.
– Пока я обедал, кто-то из сотрудников конкурирующей фирмы подкрался ко мне сзади и приклеил здоровенную морскую звезду к моему затылку. Что он хотел этим сказать, я до сих пор не понял. – Пауза. – В настоящий момент два младших сотрудника пытаются отделить ее.
– Ни фига себе, зайка! – откашливаюсь я. – Это поэтому ты так тяжело вздыхаешь?
– Да