легкий дымок, вьющийся над деревней, гонтовые крыши которой блестят среди деревьев как раз в том месте, где синева предгорий сменяется яркой зеленью ближних лесов.
Это старинная деревушка, основанная колонистами-голландцами в давние времена, в самом начале правления доброго Питера Стьюивезента [20] (да покоится прах его в мире!), и еще не так давно стояло тут несколько домиков первых поселенцев, домиков, сложенных из маленьких желтых кирпичей, привезенных из Голландии, с решетчатыми окнами и флюгерными петушками на гребнях крыш.
В этой-то деревушке, в одном из этих самых домов (который, правду оказать, порядком пострадал от времени и непогоды), жил много лет назад, когда край этот был еще провинцией Великобритании, простой и добрый малый по имени Рип Ван Винкль. Он был потомком тех Ван Винклей, что отличались такой доблестью в героические времена Питера Стьюивезента и сопутствовали ему в дни осады форта Христины [21]. От воинственного характера своих предков унаследовал он, однако, немного. Я сказал, что это был простой и добрый человек; сверх того, он был хороший сосед и послушный, многострадальный муж. Выть может, именно последнему обстоятельству он был обязан той кротостью духа, которая снискала ему всеобщую любовь; потому что «окладистей и услужливей всего бывают те мужчины, которые дома привыкли слушаться сварливых жен. Их нрав, без сомнения, становится гибким и податливым в жарком горниле домашних невзгод, и наставления супруги лучше всех проповедей на свете воспитывают добродетели послушания и терпения. Поэтому сварливую жену можно считать в некотором отношении за благо, а если так, то Рип Ван Винкль был одарен этим благом в избытке.
Одно можно сказать – он был любимцем всех хозяюшек деревни, которые, по обычаю женского пола, держали его сторону во всех семейных передрягах и, обсуждая эти дела в своих вечерних сплетнях, никогда не упускали случая взвалить всю вину на госпожу Ван Винкль. Деревенские ребятишки тоже неизменно встречали его радостными криками, Он участвовал в их играх, мастерил им игрушки, учил их запускать змей и играть в камешки и рассказывал им длинные сказки про духов, про ведьм и про индейцев, Когда бы ни брел он по деревне, его окружала ватага ребят; они хватали его за полы, карабкались ему на спину, безнаказанно проделывали с ним тысячи шуток, и не было такой собаки в округе, которой вздумалось бы на него залаять.
Большим недостатком в характере Рипа было его неодолимое отвращение ко всякого рода полезной работе. Не то, чтобы ему недоставало усидчивости и терпения. Сидел же он на мокром камне с удочкой, длинной и тяжелой, как татарская пика, и удил рыбу весь день-деньской безропотно, хотя бы у него и не клюнуло ни разу! Он часами таскал на плече ружье, бродя по лесам и болотам, по горам и долам, чтобы подстрелить двух-трех белок или диких голубей. Никогда не отказывался он пособить соседу даже в самой тяжелой работе и был первым человеком, когда народ всей деревней собирался лущить кукурузу или класть каменные заборы; и соседки постоянно обращались к