чем ты? – спохватился я и повернулся к нему. – Я должен увидеть Стеллу и поговорить с ней.
– И как это связано с твоим согласием посмотреть – хотя бы посмотреть текст? – Олег вдруг сделался чрезвычайно серьезен, это был уже не столько старый друг, сколько известный и очень дорогой адвокат с прагматичным и цепким взглядом на вещи и на людей.
– Я никогда не ввязывался в авантюры. – Я тоже сменил тон на более подходящий для подобного делового разговора. – Интуиция подсказывает мне, здесь что-то не так, но что именно? Если предположение твоего нового знакомого верно и в нем есть хотя бы доля правды, то речь может идти об очень серьезных вещах. А я стараюсь избегать конфликтов. Мне нравится моя жизнь.
– Я думал, ты любил ее… – едва слышно обронил Олег.
– Боюсь, я уже не в том возрасте, чтобы из-за великого чувства совать голову в петлю, мне довольно того, что есть.
Олег вздохнул:
– Когда ты хочешь это сделать? Я говорю о свидании, мне надо заказать пропуск.
– Я не держу в голове расписания занятий, посмотрю дома распечатку и дам тебе знать… Кстати, – я прямо взглянул в глаза Олегу, – этот таинственный покровитель Стеллы, случайно, не носит фамилию Хорст?
Олег вздрогнул:
– Ты прежде частным сыском не занимался?
Тоже мне юрист – назвал столько примет, по которым опознать этот персонаж не представляло никакого труда. Бывший военный, алмазы, избегает любой шумихи вокруг себя и своего бизнеса. Не то чтобы я по жизни был излишне любопытен или увлекался сбором информации о самых заметных фигурах в политике и бизнесе – я не читал прессу в том смысле, как ее читают другие. Я ее вообще не выписывал и не покупал. Я не следил за котировками и обменами дипломатическими нотами. За скандалами и другими новинками, если, конечно, это не касалось моей темы и не было напечатано в научных изданиях. Широкое чтение составляло часть моего образования лет до двадцати пяти, а потом я почувствовал синдром перегрузки и отправил все полученные за эти годы сведения на сортировку. После чего в моем активном интеллектуальном пользовании осталось только самое необходимое, периферийное знание я автоматически задействовал лишь тогда, когда в том возникала потребность в разговоре или в импровизации на лекции.
Все, что необходимо было знать о текущей за окнами жизни и людях, прежде чем сделать обобщение или вывод, приходило ко мне случайно. Мимоходом брошенный взгляд на оставленную на скамейке в аэропорту или в кармане впереди стоящего кресла в самолете газету или журнал. Обрывок фразы или интервью в прямом эфире радио в машине, которую тормознул по дороге в академию или обратно. Немая скупость бегущей телевизионной строки. Порою я и сам не понимаю, откуда при столь малом фактическом наполнении в моей голове находятся основания для восприятия и анализа целостной картины реального мира, и, как потом мне часто говорят, очень точного и безошибочного в оценках. Возможно, это просто научная привычка видеть и выделять