курочку в больничной пепельнице, выйдя в холл и кивком показав Старлинг, что она может теперь войти.
– Доктор Лектер?
Было так тихо, что она слышала свое дыхание и дыхание тех, дальше по коридору; только в камере Миггза никто не дышал. Камера Миггза была ужасающе пуста. Старлинг ощущала тишину этой камеры всей кожей, словно сквозняк.
Она знала: Лектер наблюдает за ней из темноты. Прошло минуты две. Спина и ноги болели после схватки с дверью гаража, одежда еще не просохла. Она села на пол, подложив пальто и поджав под себя ноги, поодаль от решетки, и, приподняв воротник блузы, уложила на него мокрые испачканные волосы, чтобы они не липли к шее.
У нее за спиной, на экране телевизора, проповедник беззвучно воздевал руки горе.
– Доктор Лектер, мы оба знаем, почему я здесь. Они полагают, вы станете отвечать на мои вопросы.
Тишина. По другую сторону коридора кто-то засвистел: «Через море на Гебриды…»
Минут через пять она сказала:
– Странное было чувство, когда я входила туда. Мне хотелось бы когда-нибудь поговорить с вами об этом.
Старлинг подскочила, когда из клетки Лектера выкатился поднос. На нем – чистое, аккуратно сложенное полотенце. Она и не слышала, как Лектер ходил по камере.
Клэрис мгновение смотрела на полотенце, потом, чувствуя, что роняет себя, взяла его и принялась вытирать волосы.
– Спасибо, – выговорила она.
– Почему вы не спрашиваете меня о Буффало Билле?
Его голос прозвучал очень близко, на уровне ее лица. «Он, должно быть, тоже сидит на полу».
– Вам что-то о нем известно?
– Возможно, но мне нужно взглянуть на его дело.
– У меня нет его дела, – сказала Старлинг.
– У вас и этого дела не будет, когда они вас до конца используют.
– Я знаю.
– Вы могли бы достать материалы о Буффало Билле. Рапорты и снимки. Мне хотелось бы на них взглянуть.
«Еще бы вам не хотелось!»
– Доктор Лектер, вы сами все это затеяли. Пожалуйста, расскажите мне об этом человеке из «паккарда».
– Вы обнаружили там целого человека? Странно. Я видел только голову. Как вы полагаете, откуда взялось остальное?
– Ну хорошо. Чья это голова?
– А что вы можете сказать?
– Они успели сообщить только предварительные данные: мужчина, белый, лет двадцати семи, зубы лечил и в Америке, и в Европе. Кто он?
– Возлюбленный Распая. Распая со слюнявой флейтой.
– Каковы были обстоятельства… Как он умер?
– Обиняками разговариваете, офицер Старлинг?
– Нет, я спрошу вас об этом несколько позже.
– Сэкономлю-ка я вам время: я его не убивал. Это Распай. Он обожал моряков. Этот был из Скандинавии, Клаус… не знаю фамилии. Распай мне ее не сообщил.
Голос Лектера раздавался теперь откуда-то снизу. Может быть, он теперь не сидит, а лежит на полу, подумала Старлинг.
– Клаус сошел на берег со шведского судна в Сан-Диего.