белые волосы – хорошо, если крашеные, а не накладные! Бюст – два кубометра силикона, гадость какая. Пухлые зовущие губы пошлы и развратны. Дом с колоннами – съемная хата для дорогих проституток, ничем не лучше вокзальной ночлежки, разве что почище. Никакого цельного образа – львицы, тигрицы или просто красивой девушки – нет и в помине. Все отдельно, вразнобой, разобрано по деталям, и эти детали отвратительны.
М-да…
Дэн Столетов все сопел за плечом, видимо, был в восторге от их общей с Сапоговым придумки.
– Это нельзя ставить, – тихо и грозно сказал Прохоров и, оглянувшись, очень близко посмотрел в мальчишеские шоколадные глаза журналиста. – Ты что, не понимаешь?
Дэн отшатнулся и сразу заскулил, как мелкий жулик, пойманный за руку в чужом кармане.
– Не, ну при чем тут?! Андрей Ильич, я тут ни при чем! А вам что, фотографии не нравятся?
– Мне ничего не нравится! – рявкнул Прохоров. – Отзывай материал из набора! Где Феофанов, мать его!
Феофанов сегодня был дежурным редактором.
– Да как его отзывать, он же проплатной, – по инерции бормотал Дэн Столетов, – и чем мы место забьем, три полосы…
– Не твое собачье дело!.. Галя! – заорал Прохоров в селектор. – Галя!
Селектор не отзывался, и главный вновь повернулся к корреспонденту, который на всякий случай отодвинулся подальше.
Ишь, как взбеленился! Должно быть, из-за разлоговской вдовицы! Не хочет, должно быть, покойнику посмертную репутацию портить, хотя больше уж не испортишь!
Стеклянная дверь распахнулась, открылся редакционный коридор, залитый синим офисным светом, и всунулась секретарша. Прохорова всего перекосило.
– Где тебя носит, Галя?!
– Что вы хотели, Андрей Ильич?
– Феофанова я хотел! И хочу!
Секретарша помолчала, выполнять приказание не кинулась.
– Что непонятно, Галя?! Если главный редактор просит срочно найти сотрудника, значит, нужно срочно найти, Галина!
Секретарша пожала плечами совершенно хладнокровно.
– Постараюсь, Андрей Ильич.
И закрыла дверь. Главный и корреспондент уставились друг на друга.
Ой что будет, со сладким ужасом подумал корреспондент.
Ой что сейчас будет, мрачно решил про себя главный.
Извержение вулкана Везувий. Гибель Помпеи.
Дверь распахнулась, и влетел Феофанов, худой, нервный и издерганный. Он ничего не понимал и вины за собой никакой не чувствовал.
Ну был материал про какую-то Олесю Светозарову, все по договоренности, как заплатили, три полосы, восемь фотографий, полный цвет! Что не так-то?
– Вернуть из набора! – загремел Везувий. – Ты что, Феофанов? Фоток не видел?! И Разлогов перекинулся, а за материал этот он платил!
– Да все проплачено вперед, Андрей!
– И х… с ним! Это неприлично просто, ты чего, не догоняешь?! Он там есть, в материале!
– Кто?!
– Разлогов, мертвый! То есть тогда еще живой!
– И чего?!
– Он