хмыкнула:
– Я ездила на этот курорт лечиться, когда ноги парализовало. Богом забытое место, время в нем замерло. Знаешь, что поразило меня больше всего? Там не было часов нигде – ни в ресторанах, ни в отелях, все такие неторопливые, чинные, важные… Ювелирные лавки завалены изделиями из граната, сделанными по дизайну сороковых годов. Я-то из Москвы прибыла и принялась свою сопровождающую дергать: «Давай быстрее, опаздываем». Так на меня словно на дуру смотрели! Ладно, ищи Стриженова, он там!
Я сунул мобильный в карман. Все возражения Норы показались мне несерьезными. Если Стриженов захочет, мигом укатит прочь. Теперь, по крайней мере, я сообразил, отчего весь народ чуть ли не тыкал в Ивана Павловича пальцами. Я-то, по извечной московской привычке, носился по улочкам, как метеор, и резко выделялся на фоне медленно фланирующих отдыхающих.
Я попытался перейти на медленный шаг, подстраиваясь под местных прохожих, и понял: мои ноги совершенно не способны двигаться в подобном темпе. Может, приобрести свинцовые стельки?
«Горячая цыпа» оказалась чистеньким кафе наподобие московского «Ростикса». Я лишний раз удивился ориентированности Ковальска на российских туристов. Юноши и девушки, стоявшие у касс, явно приехали сюда на работу из нашей провинции, а на стене висел стенд, где названия всех блюд были написаны исключительно на моем родном языке.
Блондиночку я обнаружил сразу. Таня сидела за угловым столиком, держа в руках кусочек куриной грудки.
– Разрешите присесть рядом с вами? – галантно осведомился я.
Таня стрельнула по сторонам ярко накрашенными глазами и кокетливо спросила:
– Да? А зачем? Вас же вроде Светка Зайкина интересовала. Адресок ее спрашивали. Чего же не поехали к своей драгоценной?
Я снисходительно улыбнулся. Понимай люди, что их социальный статус моментально выдает речь, они бы старались почаще молчать. Танечка сильно акает, проглатывает окончания слов и говорит слегка в нос. По этим признакам я сделал вывод: девица москвичка и, скорее всего, не имеет высшего образования.
– Все же можно тут приземлиться? – продолжал я беседу.
– А чего спрашивать-то? – хихикнула Таня. – Это не мой личный стул, а ихний, из «Горячей цыпы».
Словечко «ихний» окончательно все расставило по своим местам. Танечка не из среды интеллигенции. Именно эта маленькая часть речи лучше всего показывает, среди каких людей вы выросли. Если человек спокойно произносит «ихняя мебель» или «ихняя беда», значит, ни дома, ни в школе ему не объяснили, что правильно следует говорить: «их мебель» или «их беда». А почему не научили? Да потому, что учителя сами так говорят. Но я-то явился сюда отнюдь не для того, чтобы обучать Танечку русскому языку.
– У меня никакого особого интереса к Светлане не было, – улыбнулся я, – просто я должен встретиться с ее любовником, с Мишей Стриженовым. Но, узнав, что парочка живет далеко, решил не ездить в этот, как его, Нижний Ковальск. Дай, думаю, подожду Светлану на работе.
– Ну и ждите! – пожала плечами Таня. – Ко мне-то чего подсаживаетесь? Если клинья подбиваете,