как волна вспененная, любви.
Биенья сердца дикого, живого,
И радости, и боли – до конца!
И в каждом слова отзвука стального,
И смелого, и сильного лица.
Узнать о том, чего никто не ведал,
И это мне расскажет только он:
Под знаменем непокоренным неба
Непокоренной церкви перезвон.
И берега крутые к поднебесью,
И снег вишневый на моих губах,
И тот неповторимый привкус песни,
Когда-то затерявшейся в веках…
Без страха, без мучительных сомнений,
Без сожаленья, жить тогда одним:
В таинственном бессмертье поколений
Завет свободы с верой неделим!
И, может быть, порой почти у края,
Безумно мчаться, быть всегда собой,
Так пусть же шелестит ковыль седая
О девушке, как зорьке, молодой!
Несокрушима ты, степная доля,
Пускай бесцветно нас учили жить,
Но если вновь запахнет свежим полем,
То лошадей вам не остановить!
Портрет
(по картине «Неизвестная» И. Н. Крамского)
В ее глазах гуашью темноты
Коричневой, как ночь в шелках заката,
Обведены две пламенных звезды,
С небес на землю павшие когда-то.
Красивое и смелое лицо
На снежное похоже изваянье,
А черное цыганское кольцо
Ее волос трепещет от дыханья.
Уста сомкнула, что же говорить?
Давно уже решила все вопросы,
И только след от песен и молитв —
В изгибах губ остался пеплом розы…
Вверх подняты ресницы-веера,
И молодость ее граничит с болью,
Ведь даже лето – странная пора:
Свет солнечный с морскою смешан солью.
И в резком лике каждая черта —
Прошедших дней свидетельство немое,
Ведь повесть жизни этой непроста,
Не черно-белой кистью, а цветною
Написаны такие письмена —
Души движенья, жизни приговоры,
И смотрит, молча, с мудростью, она
На ваши похвалы и на укоры.
Театр
«Спасибо всем и все свободны!»,
В театре снова гаснет свет,
И этой драмы всенародной
Не нами выдуман сюжет,
Мы только жалкие актеры,
Не режиссер ни ты, ни я,
А в зале нашем прокуроры
И Жизнь – строгая Судья.
Как часто ты под голос скрипки
На этот жуткий карнавал —
На сцену выходил с улыбкой,
А за кулисами рыдал…
Как часто было невозможно
Словами свой исполнить долг,
Их, словно текст предельно сложный,
Ты долго выучить не мог…
Как часто в тон словам жестоким
Ты изменить не смог лицо,
И отводил глаза ты сколько,
Тем нарушая мастерство.
Рвалась душа отбросить маску
И крикнуть людям: «Я – живой!»
Но ты