устремила на нее вопросительный взгляд. Нина же, силясь перебороть в себе очередное замешательство, старалась понять, почему тон собеседницы отдает для нее чем-то двусмысленным, чем-то слишком новым.
– А вы? Вы работаете? – спросила Нина.
– Нет. Я живу на содержании, – просто ответила Аделаида.
Нина попыталась скрыть удивление.
– На содержании… у этого человека, Вереницына? С которым вы были в ресторане?
Аделаида кивнула головой и, помешкав, добавила:
– Ничего хорошего, если хотите знать.
– А как же ваш мальчик? – обескураженно спросила Нина.
– С тех пор как я живу у Аристарха… Ивановича, Ёжик то со мной, то с мамой. Вместе и врозь, – сказала Ада. – Но чаще всё же с мамой. У меня своя квартира, здесь рядом. Крохотная… То есть, я ее снимаю… У него столько детей было, что он не любит, когда я привожу в его дом Сережу.
– Вы так не похожи на… – Нина не могла подобрать слова.
– На содержанку? – продолжила Адель.
– Я в дурацкое положение вас ставлю. Извините… Я даже не знаю, как можно жить сегодня, если ты одна, – сказала Нина. – Да еще если ребенок. Не представляю…
– Да нет, всё нормально… Я действительно содержанка… Позорно, нехорошо… И мне действительно стыдно за это… Но я… мне просто некуда деваться. – В голосе Аделаиды прозвучало что-то похожее на упрек. – После смерти папы мы с мамой оказались совсем без средств, не знали, как за квартиру заплатить. Сначала я работала. У жулья всякого. Эти люди мало того что непонятно какие дела проворачивают, фальшивыми бумажками прикрываясь, так еще и зарплату выдают, когда им в голову взбредет. Распространенная практика в наши дни, но пока не столкнешься… Худо-бедно мы сводили концы с концами. А потом Ёжик заболел…
– И как же вы теперь? – растерянно спросила Нина.
– Ничего не поделаешь… Вот так и живем. У меня ведь нет прописки – на работу нормальную не устроиться, а лечение жутко дорогое… Даже не знаю, чем всё это закончится, думать об этом не хочу – боюсь… Острый лимфолейкоз лечить вроде научились, но иногда болезнь возобновляется. Я думала – всё, пронесло. Меня уверяли, что выздоровление полное. Анализы все в норме были. А теперь вот опять хотят положить на обследование… – Аделаида сжала кулаки так, что побелели костяшки, и прошептала: – Стала бояться всего на свете, не представляете… Помощи ждать не приходится. Значит, выкручивайся как знаешь. Латвия – это же теперь заграница. Мы жили в Риге. У мамы и теперь там квартира. Отец работал на военном заводе. После его смерти она там застряла…
– Где вы лечитесь? – помедлив, спросила Нина.
– В Морозовской больнице. Нам предлагают в Республиканскую лечь… это на Ленинском проспекте, у них лучше условия, но драть там с нас будут, как с иностранцев. Тысяч двадцать, как минимум, придется отдать. Долларов, конечно… Есть и другие клиники, но там еще дороже… – Помолчав, Аделаида добавила: – Теперь всё есть – лекарства, условия, врачи хорошие. Были бы деньги…
– Как же