сережки показала. Красивые они у нее.
«Не считается палочка, – решила Женька и выбралась из-под стола. – Не считается, потому что Ритка с сережками: нет духов, не пришли, ничего не сказали».
Она повернулась к окну. Показалось – форточка качнулась, открылась шире, потянуло холодом. И вдруг резко захлопнулась. Женька вздрогнула, зажмуривая глаза. А когда посмотрела – форточка оказалась плотно закрыта, нечему тут было хлопать. Сглотнула, прогоняя непонятный страх.
– Ладно! – хрипло произнесла она, отставляя плошку в сторону. – Гадаем по книге. Это всегда точная вещь.
Книга была подготовлена. Пушкин. «Евгений Онегин». У кого как не у Александра Сергеевича спрашивать совета.
– А убрать все? – вредничала Полинка.
– Потом уберем! – Чего это Полинка сегодня такая вредная? – Короче! – Женька раскрыла зеленый томик. – Говорите страницу и номер строки.
– А чего Пушкин? – Полинка и здесь была недовольна. – Взяли бы кого поприличнее.
– Потому что в «Онегине» есть все – и богатство, и любовь, и смерть. – Полинку хотелось стукнуть. Как раз поэмой и припечатать. – А не веришь – можешь вообще отсюда уйти.
Странный у них вечер. Собрались и сразу начали ссориться. И все как нарочно – то украшения не хотели снимать, то пуговицы на манжетах расстегивать, то Полинка в прихожей к зеркалу прилипла.
Прищурившись, Полинка глянула на книгу, оценивая ее объем:
– Хорошо. Я начну. Пятьдесят, третья сверху.
Зая заскрипела стулом.
– Тише, – напомнила Рита, прикрывая пустые уши. Без сережек ей было холодно, сквозняк пробирал по затылку.
– Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей,
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей, —
отчеканила Женька.
– Это чего? – обиделась Полинка.
– Парни к тебе близко не подойдут, – злорадно сообщила Зая.
– Это еще к кому не подойдут! – пошла на повышение голоса Полинка.
– Тише, – Рита сделала страшные глаза. – Чего я, зря сережки снимала – вы так орете?
– Это не я! – радовалась Зая.
– А кто? – напирала Полинка.
– Да прекратите вы! – Женька замахнулась книгой, готовая доказать, что классика – это тяжело.
– Мне двадцать пять, сверху сразу, – вклинилась между спорящими Вава.
– Моя очередь! – заголосила Зая.
Женя стала читать:
– Он верил, что душа родная
Соединиться с ним должна,
Что, безотрадно изнывая,
Его вседневно ждет она.
Вава зарделась. Томно прикрыв глаза, она откинулась на стену. Губы ее расплылись в широченной улыбке.
– Врешь ты все! – потянулась к книге Полинка. – Ты даже страницу не посмотрела!
Женька подняла руки, чтобы до книги нельзя было допрыгнуть, радостно бросила Полинке:
– Тебе что? Будешь орать – всех распугаешь!
– Слушайте, как будто сквозняк. –