пожевал губами, мрачно посмотрел на меня и выдавил:
– Ну?
– Вы сказали, что знаете, где живёт Фаст. Можно поинтересоваться, ваши люди обыскивали его дом?
– Инспектор… как вас там… Потапенко, вы в своём уме?!
– Господин Полковник, это вовсе не праздное любопытство. Возможно, наш отдел уже решил проблему Фаста, но мне необходимо уточнить некоторые детали.
Лямут снова обернулся к шефу, и в его глазах явно читался вопрос: этот мальчишка – сумасшедший? Только вот шефу терять было уже нечего. Поэтому он рискнул:
– Я вас прошу, полковник, ответьте этому юноше.
– Да, мы обыскивали дом Фаста, – чуть помедлив, заявил тот.
– А не было ли там комнаты… или другого помещения… где хранится очень, подчеркиваю, очень много старых детских игрушек?
Взгляд полковника изменился. Теперь это был подозрительный взгляд профессионального сыщика.
– Очень много – нет, – ответил он, – но мы действительно нашли тайник, в котором лежали плюшевые мишки, игрушечные ковры-самолёты и всякая прочая дребедень.
– Тогда я знаю, как нам лишить Фаста удачи! – решительно заявил я. – Более того, уверен, что он попадётся в самое ближайшее время.
Недели через две мы всем отделом сидели в таверне Бритого Гнома, отмечая успешное окончание дела – ведь дело закончено лишь тогда, когда сдан последний отчёт. Пили замечательный темный эль и слушали живую музыку в исполнении маленького ансамбля из городских предместий. Таверну на целый вечер оплатил Михаил Степанович в благодарность за возвращённый ему детский мяч. Сам он сидел тут же, рассказывал смешные истории, пил вместе со всеми и вообще оказался мировым мужиком.
– Совсем забыл, – вдруг заявил он после очередной выпитой чаши, – я же тебе маленький презент принес.
– Какой? – заинтересовался я. Большие презенты от профессора мы все уже давно получили.
– Вот, – и Михаил Степанович вытащил яркую открытку с рекламой нового сна. На открытке крупными жёлтыми буквами на фоне ночного города было написано «Мажмемуратик возвращается».
– Я свой мяч Ваське Коновалову отдал, – глядя на моё удивленное лицо, пояснил профессор, – временно. И предупредил: я тебя только вытащу, дальше – сам.
– А я помню его первый фильм, – заявил Абатыч, заглядывая мне через плечо, – идиотская история о добром духе, разыскивающем пропавшую принцессу. Я её и в детстве—то терпеть не мог. Представляю, что…
– Подожди! – оборвал я его и повернулся к профессору. – Михаил Степанович, а можно мне личную просьбу?
– Пожалуйста, – улыбнулся тот.
– Там… в вашей бывшей школе женщина одна работает. Подруга вашего пропавшего одноклассника Валеры. Я вас очень прошу! Хотя бы на неделю можно ей мяч отдать? Вдруг этот Валера найдётся?
Михаил Степанович как—то странно посмотрел на меня, словно видел в первый