кричу ей, – какой у меня жук большой!
Мама посмотрела на жука и печально так говорит.
– Зачем же ты его в банку посадил? Он ведь живой, на волю хочет. У него, наверное, где-то домик есть, детки. А ты его мучишь.
Мама вздохнула и ушла на кухню. А я сижу и на жука смотрю. И жук тоже на меня смотрит, мохнатой лапкой усики наглаживает. Интересно, о чём думает? О детках, наверное. И до того мне жука жалко стало, что аж слеза выступила.
Я даже рассердился на себя. Что я, маленький что ли? Распустил тут сопли! Вытер я слезу. Да только следом за ней тут же вторая появилась.
Посидел я немного, подумал. А потом открыл банку и выпустил жука в окно.
Тут в дверь звонят.
– Костя, к тебе Саша пришёл! – кричит мама из прихожей.
«Ну, всё! – думаю. – Хана! Прибьёт меня Санёк. Что я ему скажу? Жук-то наш общий был».
Санёк стоит у порога, смущённо с ноги на ногу переминается.
– Слушай, – говорит, – я тут подумал насчёт жука… Он ведь живой, на волю хочет. У него, наверное, домик есть, детки. Знаешь, давай его выпустим, а?
Давай меняться!
Мы с Саньком страсть как любили меняться. Целыми днями меняться могли.
Увидит Санёк у меня новую марку и тут же.
– Меняться будешь?
– На что?
– На три гильзы от охотничьего ружья!
– По рукам!
Или я прихожу к Саньку и вижу у него на стене коровий рог.
– Давай меняться! – кричу.
– На что?
– На значок с жирафом!
– Не-е-е! Не пойдёт!
– Ну, тогда на катушку от спиннинга и пять стеклянных шариков!
– Вот это другое дело! – радуется Санёк. – Согласен!
Так мы менялись, менялись и не замечали даже, что очень часто вымениваем туда-сюда одни и те же вещи по десять раз. Но нам это было не важно. Важен был сам процесс.
И вот однажды случилось так, что Санёк меняться не захотел.
Мы сидели на большом бревне, служившим в нашем дворе скамейкой. Мелкий дождь оставил на бревне первые тёмные точки. Этих точек становилось всё больше и больше. Похоже, скоро придётся идти домой. Санёк вдруг извлёк из кармана большой раскладной нож.
– Видал? – с чувством превосходства спросил он и помахал ножом у меня перед носом. – Дядя подарил.
Глаза у меня загорелись от зависти.
– Дай посмотреть!
– Держи. Аккуратнее только, – Санёк протянул мне нож.
Я с трепетом сжал отполированную рукоятку в виде застывшего в прыжке волка, взмахнул ножом в воздухе.
– Настоящий, охотничий, – прокомментировал Санёк.
Я воткнул нож в бревно. Лезвие вошло в дерево, как в масло.
– Острый, хоть что разрежет, – добавил Санёк.
Чем дольше я разглядывал ножик, тем больше восхищался им. Мне захотелось во что бы то ни стало получить его.
– Давай меняться! – предложил я.
– Нет,