с утра это чувствовал. Чувствовал своей человеческой душой. Это вообще был последний день, когда он чувствовал, как человек…
Ранчо графского поместья Дона Сальватора. Его единственный юный сын развлекается с пассией в старом доме для прислуги. В самом конце ранчо, на его окраине. Маленький дом. Деревянные стены. Кейн лежит и смотрит в деревянный потолок из крупных досок. Меж щелей свисает солома, словно это не дом, а сарай. Потолок из дерева… Кейн поморщился от каких-то подступающих неприятных ассоциаций.
– Не думал, что тебе так быстро приестся моя любовь, что ты захочешь экзотики.
Парень лежал на простой крестьянской кровати, узкой и жесткой. Голубые глаза, чистого небесного цвета сияли озорством. Черные волосы были взъерошены и меж гематитовых прядей торчали золотистые соломинки. Ореховый цвет кожи подчеркивал белизну его улыбки. Руки и ноги были привязаны. Над ним склонилась дева. Светлые волосы, цвета спелой пшеницы спадали волнами с плеча. Большие карие глаза не таили в себе того привычного тепла, которое всегда светится в глазах цвета кофе. Эти глаза были пусты и холодны, как плохо нарисованная картина.
– Успокойся, милый. Ты во всем хорош, иначе бы я не стала делать ради тебя то, что собираюсь.
Вампирша расстелила на груди Кейна красное полотно и положила на грудь стилет.
– Хочешь меня убить? – в голосе парня не было ни доли страха или уныния. Он прекрасно понимал, чем рискует, когда связывался с вампиршей. – Душу дьяволу не отдам, даже не думай. – Кейн скептично выдал сарказм.
Она вскружила ему голову. Это была не любовь. Это была болезнь. Или внушение… Но без неё он не мог существовать ни дня, ни часа, ни минуты… Ему было легче переносить её укусы, чем пустоту рядом без неё.
– Нет, милый, напротив. Хочу подарить тебе жизнь. Может ты меня за это проклянешь. А может и спасибо скажешь.
В эту секунду до парня дошел смысл происходящего. Дошел весь ужас того, что ему приготовила вампирша.
– А ты меня спросить не хочешь? Если я тебе надоел – исчезни или просто убей. Я не хочу нест… Чт… Что ты делаешь, тварь?! – она вгрызлась в его шею, и Кейн не смог договорить.
Она жадно высасывала его жизнь. В глазах Сальватора стало темнеть. Тело вопело болью. Связанные руки и ноги стало колоть током в каждом нервном окончании. В голове медленно растекался черной пеленой подступающий финал. Сквозь этот туман он увидел занесенную над его грудью женскую руку с кинжалом и смог лишь вырвать из своей груди последние слова слабеющим голосом:
– Никогда больше…
Мысль утонула во тьме…
Темнота… Вязкая и холодная… Больше ничего… Ни памяти… Ни ощущений… И странная легкость свободы. Свободы от чего-то важного… Словно он не в себе.
– О мио дио! Санта Мария! Дон умрет от горя! Он не вынесет!
Женский голос, охрипший от рыданий. Странно. У кого что случилось… Мысли витали обрывками… Чувства были где-то.. Где-то отдельно…
Кейн понял,