застройки Ростовской набережной вернулись только в 1960-70-х: пристроили к Дому архитекторов «крылья», пустив под снос еще часть старых Ростовских переулков. «Когда к полукруглому знанию на Ростовской набережной уже после войны достраивали „крылья“, рабочие нашли клад золотых монет времен Государя Николая Александровича», – рассказал очевидец, державший монеты в руках.
Именно на этот период пришлось детство Терентия Травника, когда вездесущие, любознательные мальчишки открывали для себя мир, осваивая Мухину гору.
Дом архитекторов. 1966 г.
Из дневников Терентия:
Было это, когда я учился в первом классе. Помню, как-то раз, играя на лужайке Мухиной горы, как раз напротив арки в Доме архитекторов, в кустарнике мы с ребятами обнаружили большой, четырехугольный белый камень, с полметра торчащий из земли. Камень сильно зарос зеленым мхом и имел рельефную сторону, с фрагментом архитектуры. Дома я рассказал об этом маме, и она мне поведала о том, что когда-то на том месте, во времена её детства и юности стояла церковь, потом её снесли. Так произошло мое первое знакомство с Благовещенским храмом. Больше разговоров не было, но с того времени у нас, у ребят, так и закрепилось это место с названием «У Белого камня». Так мы и договаривались о встречи: «Давай-ка у Белого (Церковного) камня встретимся после уроков…». В дальнейшем, став студентом, я узнал, что это был один из самых старых храмов Москвы, один из красивейших. Он долго сопротивлялся человеческому неведению того, что творят. Пережил революцию, сталинизм, войну, и, вот, в период оттепели был снесен Никитой Хрущевым.
Всегда, в таких случаях, удивлялся по поводу того, каким правом некоторые люди уничтожают все то, к чему не имеют абсолютно никакого отношения. Более того, это им и не мешает даже. Это все равно, что придти в чужую квартиру, разбить раковину или ванну, оторвать дверь и уйти. Но когда понимаешь, что это не просто люди, а это ответственные за судьбу своего народа люди, то становится как-то безнадежно тоскливо, а душа еще более и более тянется к Богу, понимая, что если и надеется, то только на Него, а уж никак не на хозяина страны, поступающего глупо до безобразия. Многочисленный снос храмов, мне кажется, только придвинул народ к Богу. Сработал обратный эффект. Конечно, это был народ-очевидец. Увы, задача ставилась на перспективу, чтобы следующее поколение росло, не имея перед глазами белокаменных церквей, как, например, мое. Результат получился такой, что в моем классе, уже, в новой школе, куда я пошел учиться в 1976 году, понятия Бога просто не было.
Большинство фамильных икон моей семьи были убраны на антресоль, а в дедовой комнате в красном углу висели две маленьких черно-белых фотографии в рамочках с изображением Св. Николая и Св. Гурия, Самона и Авива и все, дабы не было лишних разговоров. Уже в начале 80-х, находясь в поездке по Прибалтике со своим другом Вадимом Овсянником, мы, будучи в Таллине, зашли в костел,