разбужу, – поторопился ответить Борис Оттович и тут же добавил: – А может, лучше утром?
– Будите, – тихо, но с явной угрозой повторил старший.
Борис Оттович лишь нервно кивнул головой и, не поворачиваясь, попятился к комнате дочери.
Аделии снилось поле – желтое и бескрайнее. А над ним огромное голубое небо и рокот пропеллера. Она знала, что где-то совсем рядом летит самолет её любимого Альфреда. Но никак не могла разглядеть его в небе. Синь резала глаза и кружила голову. Хотелось самой взлететь. С этим ощущением она и проснулась. Первое, что увидела, – дрожащую нижнюю губу отца.
Он что-то возбужденно шептал, но разобрать было невозможно. Адель слегка потянулась, вытащив из-под одеяла руки. Отец больно ухватился за них и заставил её сесть на постели.
– К тебе пришли!
– Альфред?! – воскликнула Аделия.
Отец на её глазах внезапно как-то сжался, поник, ослаб. Отпустил её руки, повернулся спиной и, направившись к двери, с болью в голосе произнес:
– Одевайся.
…Озорные герои вагнеровской оперы продолжали развлекать публику. Тенор взял так высоко, что заставил Аделию вздрогнуть и оторваться от воспоминаний. Под крики браво и рукоплескания зала она осмелилась взглянуть в сторону ложи, где восседал Геринг в окружении свиты. И тут же её взгляд столкнулся с таким же напряженным взглядом Альфреда. Должно быть, он уже давно мучительно-испытывающе разглядывал её.
«Как он изменился!» – пронеслось в сознании. Вместо бесшабашного блондина с широкой улыбкой и романтической грустью в глазах, на неё смотрел человек, лицо которого ужесточилось резкими складками возле губ и сероватым оттенком кожи, особенно на впалых щеках. Теперь оно казалось неподвижным, и только вспыхивавшие искорки изумления в глазах слегка оживляли его.
«Что он подумает обо мне?» – всполошилась Аделия, понимая, что и её внешность совсем не та. Они не виделись почти десять лет. За её плечами лагерь, скотская жизнь, унижения, насилие, а что за его спиной? Близость к Герингу, блестящая карьера нацистского офицера… Неужели между ними возможна какая-то связь? Чудовищная пропасть, на дне которой давно похоронены обломки их юношеской любви. Вглядываясь в столь любимое лицо, Аделия со всей пронзительной очевидностью понимала ненужность их новой встречи. Но никак не могла отвести взгляд в сторону.
Они продолжали всматриваться друг в друга до самого окончания спектакля. И только вспыхнувший свет люстр заставил обоих стушеваться. О чем думал Альфред, глядя на неё? Это волновало намного больше, чем собственные ощущения. Если раньше, вплоть до самого момента их встречи, она надеялась, что эта встреча не произойдет, и потому не думала о последствиях, то теперь почувствовала весь ужас и неизбежность надвигающейся катастрофы. Оцепенение, сковавшее не только тело, но и разум, не позволяло шевельнуть даже пальцем.
– Вставай, нам нужно идти, – прошептал Франц и с наигранной живостью схватил её за руку, желая оторвать от кресла.
Аделия