светлее. Я стояла напротив него молча и пыталась вспомнить, как я оказалась там, где оказалась, а главное – зачем.
– “Я выгляжу сейчас так же смешно, как и моя бабушка, которая, дойдя до комнаты, никак не может вспомнить, зачем она туда шла”.
Представив всю нелепость своего положения, я начала смеяться. Мой нежный друг, глядя на меня, тоже раскатился задушевным смехом. Мы переглядывались и смеялись, а когда уже судорогами начинало подводить живот, перегибались пополам и приседали на корточки.
– Как тебя зовут? – наконец спросил он.
– Катя, – ответила я и почувствовала, как нижнюю челюсть сводит судорогой.
– А я – Антон.
– Мне нужен велосипедный насос… Антон!
– Зачем он тебе? – удивился он.
– Шину накачать, – ничуть не меньше удивилась я.
– Сама будешь накачивать?
– Нет, соседа позову.
– С сегодняшнего дня я и есть твой сосед, – очень кстати добавил Антон.
– Ну, вот и договорились. Приходи после обеда, часа в два.
– Приду.
Мы распрощались, и я направилась к своему дому.
– “Как легко было просто так с ним болтать и смеяться. То самое “просто так”, ничего не означающее, не ведущее ни к каким болезням и несчастьям. Надеюсь, моей бедной бабушке довелось испытать подобное хоть раз в жизни. Как-нибудь я расспрошу ее об этом”, – думала я, переходя дорогу.
Просто Мария
На ходу выпрыгнув из своих стоптанных пыльных сандалий, я с легкостью олимпийского прыгуна взяла крутую высоту крыльца в десять ступенек и вбежала в дом. Бабушка, как всегда, была на кухне. Втиснутая между газовой плитой слева и стеклянным шкафом справа она “выдумывала что-то к обеду”. Справедливо будет заметить, что границы ее фантазии в отношении, например, картошки пролегали далеко за пределами человеческих возможностей в земных условиях. Буквально из ничего у нее получались кулинарные шедевры. Помню, когда Алиса Михайловна диктовала нам под запись непреложные физические законы массы, я рисовала на полях лошадиные морды и думала о бабушкином картофельно-морковном пироге с начинкой из свекольной ботвы.
Она стояла ко мне спиной, и ее большие руки что-то массажировали на кухонном столе. То ли от радостного предчувствия того, что на обед будет пирог – один из тех, мастерство приготовления которых у нее было доведено до совершенства – то ли из-за приятного утреннего знакомства, но неожиданно мне захотелось обнять бабушку и почему-то попросить прощения. Я налетела на нее сзади.
– Ты че? – прогремела она. – Че случилось?
– “Ну вот, опять она за свое”, – расстроилась я, но героически, как альпинист, всем телом продолжала прижиматься к ней, как к отвесной скале.
Зажмурившись, я старалась не смотреть вниз и не думать о позорном падении.
– Ничего, просто так, – ответила я тихо и почувствовала, как слезы подступили к моему горлу.
Я открыла глаза, мои руки отпустили холодный камень,