сошел на берег, в Бресте.
2. Сказка о Сергее Есенине. (Из Сборника «7 сказок о писателях»)
В его сознании мелькали:
– кто-то ушел самостоятельно, но таинственно,
– кто-то самостоятельно, но без какой-либо загадочности,
– кто-то не самостоятельно, а естественно: голод, болезни, нужда, униженность.
Это были более или менее отчетливые нон-конформисты. Люди из железа. Но ведь и железо устает.
В общем, степень нон-конформизма не столь уж и существенна. Любой писатель – пусть и микроскопической степени, но – нон-конформист.
Существенно другое – наличие свидетельства о лояльности. Тот, кто был знаком лично, как бы ручался «по цепочке», за следующего, лично не знакомого. Каждый как бы получал кусочек свидетельства о лояльности. А вместе с этим свидетельством – право жить. Во всяком случае – жить, а не выживать. Филигранной Гоголевской лояльности с проживанием трети жизни в Риме и других краях Западной Европы – не получится: писатели нужны здесь и сейчас для решения конкретных задач. Задач развития экономики, науки и техники.
А мобилизованного и определенного санитаром в Царскосельский полевой военно-санитарный поезд Сергея Есенина, якобы, в 1916 году представляли царице.
Но знакомство 1916 года, если таковое действительно состоялось в придворном госпитале, в 1923 году не просто бесполезно, оно – опасно. Новые времена, новые люди…
О знакомстве 1916 года забыть бы, и не вспоминать.
Но о нем помнят. Приходится толковать-перетолковывать о «дезертире». «Первом в стране».
С получением свидетельства в 1923 году – сложно.
Писать первому? Не сложилась еще традиция, да у него уже расстройства. Обращаться ко второму – пока не уместно, еще не окрепло его положение. К кому звонить, к кому писать, с кем добиваться встречи?
Но ведь и свидетельство о лояльности не так уж важно.
Важно – «эмигрант» или нет. Нон-конформиста (в большей или меньшей степени, до определенного предела, пусть и без свидетельства о лояльности), – но НЕ эмигранта, – в период и после завершения стадии выживания печатают, хотя бы и минимально.
Мысль делала причудливые повороты. Айседора… Страсть… Чувства… Выехать с нею за рубеж на долгий срок? Попытаться прожить за границей наиболее опасные годы?
То есть – эмиграция? Но в этом варианте не будут печатать… Запретят читать. Во всяком случае, пока не наступят новые времена.
Да и эмиграция не проста для жизни… Бунин и Набоков? Это люди (западно) европейской культуры.
Как быть за границей тому, кто учил грамоту по церковным книгам, кто вырос среди грамотных простых набожных сельских жителей, кто учился в церковно-учительской школе, тому, чьи взгляды формировались в общении с простым сельским священником?
Кроме того. Нет европейского практицизма со своего