провинциальную психологию, которая питается нашим нигилизмом к своему времени и пространству, нашим ощущением своей потерянности, не включенности в общую жизнь. Поэтому и все твердим о вырождении, измельчании, вымирании, о необратимости всех этих процессов и ощущаем полнейшую пустоту, как девочка Алина из города Сапожок в повести Романа Сенчина «Чего вы хотите?». Она то и дело пишет полные безнадеги письма своей московской подружке, которая начинает понимать: «Одно дело Москва – пусть тяжелый, огромный, опасный город, но с массой возможностей, а другое – какое-то захолустье, три улицы и два светофора, и никаких реальных надежд оттуда выбраться. Край цивилизации, который постоянно грызет дикость и мрак». А ведь в эту «дикость и мрак» мы сами себя настойчиво загоняем, быть может, с целью избавления от детских страхов, но ведь пора бы уже и взрослеть. «Новой» России больше двадцати, а она до сих пор борется со своими детскими кошмарами, живет прошлым и не может набраться духа всмотреться вперед…
Географические масштабы и местечковое мышление
У прозаика Натальи Ключаревой есть давний рассказ «Один день в Раю». Рай – это заброшенная умирающая деревушка, в которой круглый год живет только бабка с козой. Ну и летом несколько человек приезжает. Герой купил там за ящик водки домишко с картой страны на стене. Карта истлевшая, достигшая своей поздней осени. От нее периодически отлетают сами собой куски: вначале «у России отвалился Дальний Восток», затем пожухлой листвой с дерева Камчатка, потом кусок Таймыра, Якутия, юг Сибири и так далее. В финале рассказа остатки карты падают со стены.
Сейчас не буду рассуждать о прозрачной символике этого образа. Говоря о том глобальном раскладе, многие вглядывались в карты, в рубцы, обозначившиеся на теле некогда большой и единой страны. Этот же рассказ вспомнился после одного наблюдения, связанного с географическими, политическими и прочими картами. Помню в детстве эти карты земного шара, но чаще Родины, сопровождали повсюду. Карты висели на стенах многих квартир, иногда были там вместо ковра. Или в отцовском гараже. У меня вообще было ощущение, что они присутствуют повсеместно. Ее контуры всегда были перед твоими глазами и, подойдя к стене, ты мог посмотреть, например, где находится Бодайбо, о приисках которого пел Высоцкий, или, к примеру, увидеть Свердловск нынешний Екатеринбург, Петропавловск-Камчатский. Тот самый, о котором радио постоянно передавало, что там полночь, когда у нас день в самом разгаре.
Отлично помню карту СССР на внутренней поверхности ворот гаража моего отца. От нее исходила особая мистическая сила. Стоило мельком взглянуть на нее, и ты уже не мог оторваться и смотрел, читал, восторгался, напитывался ее энергиями, чувствовал мощь и единство большой нации, совершал взглядом путешествия по ее обширным масштабам. Ну а в самом начале своего пути и под его конец всегда было особым ритуалом –