ты не забыл? – Улыбнувшись, спросил Тима, спустя пару минут.
– О чём?..
– Сегодня – день зарплаты! Пошли в «Сову» заглянем, отстегну тебе деньжат.
«Ну конечно! Как я мог забыть о самом главном!», – обрадовался юноша, и парни направились в кофейню.
Отсчитав купюры, Тима вручил деньги счастливому Андрею и произнёс нараспев:
– Эх, гуляй-разгуляй, Волынски-ий!.. А-а теперь прова-али-и-вай, я спа-ать хочу.
– И тебе добрых снов.
Глава третья
Сменялись дни, тучи уплыли, и над улицами города засияло солнце. Друзья в свободное от работы время вырывались на улицы и в парки города, чтобы потренироваться в навыках рисования. Лёгкие, но меткие линии хорошо передавали плавные движения фигур людей, изгибы деревьев и кладки узорчатых домов. Возвращаясь в квартиру, Андрей приступал к натюрмортам, домашнему интерьеру. На листах бумаги он запечатлел сорванные ромашки в бутылке из-под вина, рядом с которыми лежали кухонный нож да скалка, сидящую на матраце белую кошку, которая смотрела на летящих птиц за широким окном, нарисовал свою спальню со всех возможных ракурсов и изобразил светящуюся красным цветом лава-лампу, которая отдавала тёплые блики на стену, картину с цветком и полку с книгами. В общем, за последние полторы недели Андрей отрисовал всё, что только можно было отрисовать в его маленькой квартире. За день до экзамена, с самого утра, Андрей решил сходить в гости к Дмитрию, не забыв прихватить с собою паспорт.
Дима жил в четырёхэтажном общежитии вместе с младшей сестрой и матерью, а так же с таксой Кнопой. Квартира была небольшая: одна комната – зал, где спали мать Белькова и его сестра, другая – каморка, где жил Дмитрий, которая в то же время была и ванной комнатой. У подъезда расселись жители первого этажа – азербайджанцы; самый главный из них был худощавый Надир. Он глухо сидел на героине, зрачки его всегда были сужены, а фиолетовые точки от уколов на руках и ногах он даже не скрывал.
– Э-э, чего до сих пор не подстригся, ш-шакал? – Грозно произнёс он и чуть привстал. Двое его близких друзей зашевелились, заговорив на своём языке. Остальные ехидно посмеивались.
– Да что-то времени всё никак не найдётся… – замямлил Андрей.
– Да что ты говоришь, дарагой! – Надир сплюнул зебак, схватил юношу за плечо и звучно проговорил ему в ухо, – ещё раз увижу твою морду и да Аллах будет мне свидетелем – р-разорву тебя, суку, на части…
Произнеся это, Надир вдруг добродушно рассмеялся и смех его эхом прошёлся по компании. Надиру нравилось приставать к прохожим, которые, по его мнению, не могли дать обидчику сдачи.
– Да прахади, прахади, чего стоишь…
Но особенно Надир любил щекотать нервы Андрею, хотя Диму не трогал, потому что тот жил с ним в одном доме; он считал юношу «братом по несчастью».
Дверь подъезда была выбита то ли жильцами общежития, то ли их друзьями с месяц назад, и никто так и не взялся ставить новую. Войдя внутрь, Андрей вдохнул кислый запах