что в городе не было метро: вряд ли я угадал бы путь мужчины под землей. Да, серафимы тоже не всемогущи.
В такси гремело: «Мы себе давали слово! Не сходить с пути прямого! Но!.. так уж суждено…»7
–Испоганили город, – седой таксист в темных очках – глаза у него больные, что ли? – выворачивал руль, стараясь безболезненно миновать гору снега вперемешку с землей. – Двух бульдозеров бы хватило. Двух!
–Вы посмотрите, что в Питере происходит, – заметил я. – Как в блокаду. Транспорт не ходит, сосульками старушек убивает…
–Так то Питер. А нам бы два бульдозера! И неделю работы. Все, убрали бы это г…но с дорог. Это же не грязь даже, это канализацию прорвало, и г…но смешивается со снегом… и лежит. А нужно два бульдозера…
…Ах, как плохо мы выглядели в тот день. Четверо серафимов все как на подбор были сонными, светились едва-едва, и парой крыльев, предназначенных для полета, обмахивались, чтобы справиться с духотой. В Большом зале всегда душно. За нашими спинами сидели, о чем-то оживленно споря, херувимы и потерявшие всякую субординацию престолы. Ряд, положенный престолам на суде, из-за этого пустовал, а господства из второй сферы занять его не решались и кучковалисьв отдалении. Что было за ними, я не разглядел, да и не пытался. И так знал, что там плотно сгрудились все прочие, кроме, разве что, вышколенных архангелов, которые всегда держат строй и встают в присутствии Высоких сфер. Так, от первых рядов до балкона, сидели мы, а напротив темным склоном занимали симметричные ряды кресел всевозможные демоны, бесы, мелкие существа ада, такие же измученные бесконечной тяжбой.
Все знали, чем это закончится.
Растерянный паренек, мнущийся у своей трибуны, перейдет к невзрачному Каиму-дрозду, губернатору какой-то там дремучей области в каком-то там захолустном уголке преисподней. Я еще помнил Каима среди наших, но уже не помнил, когда и в какой сфере. Давно он переметнулся.
Так вот, паренек перейдет, а мы покиваем друг другу и разлетимся, потому что эта заблудшая душа принадлежит Самаэлю по праву, чего уж там; он эту душу купил, а та взяла и заартачилась. Не она первая, не она последняя. Мои (или не мои?) ребята душу предупреждали, все по-честному. Сделка состоялась, и претендовать на законную покупку Дьявола никто не собирался. От нас требовалось присутствие на суде, небольшая формальная речь защитника – умницы Варахиила – и все. Лично я защитника не слушал. Впрочем, обвинителя я тоже не слушал.
–Это жена моя написала, – сказал таксист. – Вот хорошо же написала, правда?
–М-м? – я смутно припомнил, что таксист читал мне что-то вроде хокку. – Да. Прекрасно. Молодец ваша жена…
Древний «жигуленок» подскочил на лежачем полицейском, издал болезненный скрип и, кажется, лишился половины двигателя.
–Она не развалится? – напряженно спросил я, прикидывая, сколько времени уйдет, если что, на воскрешение водителя.
–Не говорите так никогда, – серьезно сказал таксист. – Какая гадость на дороге. Вот друг у