снова пропал. Исчез из поля зрения.
Внезапно ночь умолкла, все звуки – стрекот и писк в траве, уханье совы, шелест листвы – словно выключили. И фара «Газели» погасла.
Мамонтов и потерпевшая остались в кромешной темноте.
Мамонтов ничего не услышал – он почувствовал, кожу затылка стянуло. Он мгновенно поднялся на ноги, выхватил из кобуры пистолет, обернулся и…
Водитель стоял за его спиной – темная недвижная тень.
Фара «Газели» мигнула и снова на мгновение зажглась.
И в этот миг Мамонтову показалось, что в руках водителя какой-то предмет. Что-то тяжелое.
Фара снова погасла.
– Стой на месте, рыпнешься, убью, стреляю на звук! – сказал Мамонтов.
– Я… да вы что?.. Тут сигнал пропадает то и дело, я же сказал вам.
Фара зажглась. Свет.
В руках водителя уже ничего не было. Только мобильный, который он поднес к уху.
– Она умерла, да? – спросил он.
В тот момент Мамонтову показалось, что в словах водителя нет ни жалости, ни страха, а есть лишь надежда.
Вдали послышалась «сирена» – к месту аварии спешила еще одна полицейская машина, на этот раз ППС. «Скорая» приехала через двадцать минут.
Катя и Гущин выслушали рассказ не перебивая.
– Кравцов зашел мне за спину, когда я пытался оказать пострадавшей первую помощь, – повторил Клавдий Мамонтов. – У него что-то было в руке, я не успел разглядеть – свет погас. Когда я достал оружие, он… понял, что ничего не выйдет.
Гущин помолчал.
– Но это же сам Кравцов вызвал и полицию, и «Скорую» на место аварии? – спросил он.
– Да. Отличный ход. Он думал, что убил ее, когда звонил нам и врачам. Потом надеялся, что она все равно умрет, не доживет до больницы.
– То есть вы хотите сказать, что Кравцов… он кто? Маньяк? Похититель? – спросила Катя.
– Вот и следователь мне такие же вопросы подбрасывал, – кивнул Клавдий Мамонтов. – Он что, маньяк, по-твоему?
– Из вашего рассказа такой вывод сделать нельзя, уж извините, – заметила Катя.
– Вы в интуицию верите?
– Я верю всему, что вы нам рассказали, Клавдий, – ответила Катя. – Мы верим, да, Федор Матвеевич? Но…
– Ладно. Тогда давайте беседовать по новой. – Клавдий Мамонтов встал, выпрямился. – Девушка эта, Пелопея Кутайсова, потеряла память. Сколько я у нее ни спрашивал про Кравцова, она ничего мне сказать не могла. Она его не помнила, как и все остальное, что было до аварии. Кравцов пытался к ней проникнуть в палату, позже, когда ее в Склифосовского перевели. Зачем? Ее родители в одноместную платную поместили, в хирургии. Она там после операции беспомощная вся, проводами опутанная лежала, одна. Хорошо в тот момент к ней брат пришел и сестра – младшие. Кравцов с ними нос к носу столкнулся. Начал что-то врать – мол, пришел узнать о самочувствии, цветы принес. Он и правда для отвода глаз с букетом явился.
– Таким способом порой хотят загладить вину и наладить отношения с потерпевшими, там же суд впереди маячил, – заметила Катя.
– Вы