происхождения.
Из партии отца вычистили, а вскоре и посадили. При этом мать как работала на секретном Гознаке мастером, так и продолжала там работать.
Отец вернулся домой в конце пятьдесят третьего. К тому времени Никеше стукнуло шестнадцать. Ничем особым среди сверстников он не выделялся. Учился средне. Закончил семилетку, подался в ремеслуху получать профессию печатника. Мать посоветовала.
Отличали Никифора от дворовых приятелей его «золотые руки». За что бы паренек ни взялся, все у него получалось. Предложит, к примеру, в школе учитель труда изготовить самостоятельно в подарок матерям или сестрам к Восьмому марта шкатулки. Большинство поковыряется пару вечеров, да и бросит. Отдельные ребята доведут дело до конца, но уж больно убогие у них изделия получаются. Все вкривь и вкось. Учитель только морщится. Зато Никеша сотворит вещицу – хоть в музей ее отдавай. Выпилит лобзиком все завитушки орнамента с величайшим тщанием. Лаком покроет – загляденье! Учитель его всегда в пример ставил. Но шкатулки очень скоро перестали интересовать Никешу Бурышкина. Юному умельцу требовались вещи посерьезнее.
Однажды в руки Никифора попал поломанный «наган». Война кончилась не так давно, и подобного хлама у ребятишек водилось – хоть отбавляй. Тем более далеко за военными железками ходить было не нужно. Поезжай в Ельню и поройся в полуобвалившемся окопе.
В ремеслухе имелась хорошая слесарная мастерская, а наш «Кулибин» быстро овладел азами специальностей токаря и фрезеровщика. «Наган» он довольно быстро починил и продал знакомому хулигану, выручив приличные деньги. Однако очень быстро смекнул, что легко может изготавливать подобные «игрушки» самостоятельно. На третьем стволе «кустарь-одиночка» попался. Присутствовавший на суде отец только горько кивал головой. «Эх, сынок, – сказал он напоследок, – не знаешь ты, куда идешь. Хапнешь горя… Хотя, может, это и к лучшему. Как говорится: «от тюрьмы да от сумы…» Раньше сядешь – раньше выйдешь».
Получив срок, Никифор, нужно заметить, не особенно расстраивался; и правильно делал! Именно «на киче»[3] он овладел профессией зубного техника, выведшей его в люди и сделавшей в определенной степени знаменитым. Приобщил толкового парнишку к стоматологическому поприщу некий пожилой кишиневский еврей, отбывавший наказание за незаконные сделки с драгметаллами. Старец по кличке Лева Жид был великим докой по части протезирования. В лагерях, по причине плохого питания, зубы у людей портятся значительно быстрее, чем на воле. К тому же в соответствующих кругах существовала мода на коронки, так называемые «фиксы». Для разной мелочи: «битых фраеров»[4], «бакланов»[5] и прочей «шестерни» фиксы изготовлялись из дешевых заменителей, всяких там латуней и рандолей, а то и просто из нержавейки. Но настоящий, авторитетный вор, в соответствие