отделении, куда доставят его со вторым инфарктом. Уж он-то и словечка не проронит по поводу сына. Разве что шепнет перед смертью, что видеть его больше не желает. Даже на собственной могиле.
Шадуре срочно захотелось что-нибудь сказать, но в голову не пришло ничего, кроме расхожей фразы о желании искупить вину перед Родиной кровью. Такое пожелание могло быть истолковано собеседником слишком буквально. Поэтому Шадура просто беззвучно открыл и закрыл рот, сделавшись похожим на сома, вытащенного из воды.
– Что, не нравится вам такая перспектива, Василий Петрович? – насмешливо осведомился полковник.
– Нет! – Шадура замотал головой так отчаянно, что отвисшие щеки его затрепетали.
– А знаете, ведь еще не все потеряно…
– Правда?
– Станет вас офицер ФСБ обманывать! – Полковник осклабился. Стеклышки его очков лукаво засверкали.
– Я на все готов! – Шадура схватился обеими руками за грудь, сминая ткань рубахи.
– Стало быть, живет еще в наших людях дух патриотизма?
– Живет! – Подтверждением тому был энергичнейший кивок. Вложи в него Шадура чуточку больше рвения, и сидеть бы ему без головы.
– Рад, безмерно рад. – Направленные на него очки одобрительно просияли. – В таком случае ожидает вас не тюремная камера, а нечто вроде отдельного гостиничного номера. Там, Василий Петрович, имеется видеокамера, перед которой вы покаетесь во всех своих грехах, больших и малых. Последний из них – убийство двух сотрудников Управления, которых вы хладнокровно расстреляли из пистолета, прежде чем совершить побег.
– Пистолет?.. Побег?.. – Шадуре показалось, что он находится в театре абсурда. – Но я же здесь, перед вами…
– Нет вас, Василий Петрович, – убежденно возразил полковник. – Никто вас в Управление не доставлял, это я вам авторитетно заявляю. И если хотите, чтобы вместо вас на этой планете возник некто, отдаленно похожий на вас, но с документами на другое имя, то вам лучше молчать и слушать, что вам надлежит делать дальше. Я достаточно ясно выражаюсь?
– Достаточно. То есть предельно ясно.
Шадура всем своим видом изобразил живейшее внимание и желание услышать продолжение.
– Тогда пойдем дальше…
По мере того как полковник продолжал инструктаж, тон его становился все более деловитым.
И узнал трепещущий Шадура, что до поры до времени числиться ему пропавшим без вести. Исчез он, испарился, а вот отыщется ли снова – это уже зависит от него самого. Не в его ли интересах доказать свою полезность ФСБ на деле? Разумеется, в его интересах, а как же иначе! Шадура прямо-таки изнемогал от нетерпения проявить себя наилучшим образом. И когда он принялся заверять полковника в своей полной лояльности, речь его превосходила по пылкости все те, которые он произносил перед избирателями накануне выборов.
А полковник и не ожидал ничего иного. Он таких шадур повидал на своем веку больше, чем