саранча! Так что наедайтесь на целый год, голодные вшивые бурундуки! Ну что, с наступающим, мореные беременные тараканы! – засмеялся бугор и исчез с экранов.
9
Хорошая новость подняла настроение, и Марк в сердцах заулыбался. На его памяти это был первый выходной на перевалке, исключая День Темной Армии, когда протяженность обеда увеличивалась вдвое, и всем без исключения давали по буханке черного хлеба и по банке кабачковой икры. Но чтобы целый выходной, такое было впервые! Знать, дела на фронте у мракобесов пошли в гору.
Марк взял череп старушки, протер тряпочкой и поставил на полку рядом со старыми вахтенными журналами и технической литературой: инструкциями отметчика и результатами тринадцатого съезда мракобесской партии Укисракской империи. Землянин достал пакет с безделушками старой разносчицы и, вывалив на стол, еще раз стал перебирать их пальцем. Марк нашел струну и отложил ее в сторону. Затем пошарил глазами по комнате. Вспомнив, и заглянув под раскладушку, он достал оттуда самодельный струнный инструмент, выполненный из распиленной вдоль ножки стола и большой консервной банки:
– Вот, ты где, моя балалаечка! – обрадовался Марк. Он вставил струну и натянул ее при помощи плоскогубцев.
Теперь струн было три, и землянин подумал: «Класс! Можно уже и аккорды брать. Спасибо, старушка Су». Он нашел в кармане самодельный медиатор из куска сломанной логарифмической линейки, настроил свою «домбру-балалайку», сыграл гамму «до мажор» и взял первое трезвучие:
– Пойдет, – буркнул Марк и, закинув ногу на ногу, начал вспоминать старые земные мелодии.
Он вспомнил матросскую песню «Яблочко», и мелодия заполнила смотровую вышку. Когда-то в детстве Марк играл в сельском клубе на балалайке и навыки остались. Отметчик виртуозно высекал тремоло, переставляя пальцы на грифе своего самодельного «банджо»:
– Эх, яблочко! Куды ж, ты котишься? К черту в лапы попадешь, не воротишься! – мурлыкал себе под нос отважный кранолетчик.
Марк вспомнил старые народные хиты: «Черный ворон», «Эх, мороз, мороз!», «Прости, Земля!» и «Поворот». В перерывах он дул на свои, давно не видевшие струн, пальцы и продолжал.
Наигравшись, землянин спрятал инструмент и плюхнулся на раскладушку. Сон не приходил. Марк лежал с открытыми глазами и продолжал молча петь: «…И зацветает трын-трава, и соловьем поет сова, и даже тоненькую нить не в состоянии разрубить стальной клинок!»
Вдруг череп старушки заговорил, а единственный зуб запульсировал красным светом, как светодиод в режиме ожидания:
– Доброй ночи, Марк! – пробулькала черепная коробка. Ответной реакцией отважного машиниста кранолета была холодная испарина, мгновенно покрывшая всё тело. Он проглотил язык. – Это я, старушка Су. Не пугайся. Я сейчас всё объясню, – на русском родном языке Марка протараторил череп.
– Ничего не понимаю. Бред какой-то. Да, постарайся объяснить, – отозвался тихим дрожащим голосом Марк.
– Помнишь,