Меня фотографировали…
– В куста-а-ах? – подивилась Стеша.
– Не, в кусты я потом… В смысле мне нужно было только присесть… В смысле спрятаться. Я ничего там не делал!
Говорил Стеше, а глаз не сводил с Зори, которая накручивала локон на пальчик, глядя в противоположную сторону: ее эта встреча совершенно не касалась и не волновала. Юношеская симпатия рождалась, вышивалась на глазах, но настолько белыми нитками, что Стеша не только отпустила парня, а и легонько подтолкнула, ободряя, в сторону Зори.
– Ладно, пойду я схожу за твоей киркой, а вы тут меня подождите. И без ручных глупостей, – по привычке показала возможные действия на себе.
Уже и шаги ее стихли, и уже могли послышаться чьи-то другие, а Семка все никак не мог сдвинуться с места и подобрать первые слова. Зоря вздохнула, похлопала по рельсу рядом с собой, взяв инициативу на себя:
– Садись. Привет. Тебя как зовут?
– Семка…
– А чего так смотришь?
– К…красивая, – бросился в омут с головой парень. Все! Смерть! Сейчас получит по полной…
Не знал, не наработал жизненного опыта, когда даже на неправду, если она красивая, женщины ни при каких обстоятельствах не обидятся. И что для них восхищения много не бывает. Пословица «Хлеб маслом не испортишь» – это про них…
Только девушка делано взмахнула руками:
– Ну вот, сразу обманывать..
– Почему? – поник ухажер.
– Я не просто красивая, а очень красивая… – засмеялась Зоря своему озорству. – Да садись ты, – пригласила повторно.
Подчинять парней, делая из них слепых послушных котят, доставляло удовольствие, но что с этим бесплатным добром делать дальше, не ведала. Выручила война – на нее можно было переводить любой разговор:
– Немцев скоро погонят, как думаешь?
– Скоро! – отдал голову на отсечение Семка. Кивнул на уходящие вдаль рельсы, принялся убеждать: – Глянь на нашу дорогу. Она словно к Победе ведет. Так что дорога у нас железная, а люди золотые!
Зоря даже отстранилась, чтобы получше рассмотреть притворявшегося немтырем соседа:
– А вот сейчас точно красиво сказал!
Семка пожал плечами, даже попробовал выразить недоумение:
– Да нет, обычно. Мне б только самому успеть на фронт, чуть больше года до призыва.
– А я еще до оккупации дважды сбегала с санитарным поездом. Ссаживали, – поведала и свои мытарства из-за проклятой молодости Зоря. – Потом мамка заболела. А когда пришли немцы, то чуть не угнали в Германию.
Замолчала, как осеклась. Словно ненароком проговорилась о том, чего нельзя знать посторонним.
– Сбежала? – предположил первое собеседник.
– Там не сбежишь… Не сбежишь, – потемнела глазами девушка и словно враз осунулась. Не став рассказывать об этой страничке своей биографии, поведала лишь конечный итог оккупационной одиссеи: – Спасибо, подпольщики все семафоры и стрелки на вокзале в день отправки взорвали, а то бы уже батрачила на немчуру. Что опять смотришь?
Семка