этажи, достроенные
пленными немцами после войны.
Над ними еще два этажа
после нас.
На шестом этаже
угловой балкон, как кусок византийской мозаики
над обрывом в Средиземном море – часть пазла,
из которого складывается память.
Полвека назад
в комнатке за этим балконом мне снился
повторяющийся сон, что я падаю вниз.
И вот я внизу.
Рефлексирующий прохожий, полжизни живущий
в другой стране. И в то же время там же, пока
кто-то из нас – я или это место – не умрет.
«Пионерский садик» – сквер, где другие «я»
летят в дальние миры своего будущего в капсулах
детских колясок, лежа на спине, руки по швам, глядя
в небо сквозь ветви тех же деревьев.
Стены домов
вокруг сквера, облака, серый воздух —
это пространство столь же априорно, как
своды своего черепа, и листва на дорожке —
как сброшенная кожа
раннего детства.
Рим
Мимо Арки Тита тянется толпа пленников
имперского мифа, как мимо мумии Ленина,
когда нас принимали в пионеры. Там
была инициация лояльности империи, тут —
инициация принадлежности этой культуре.
В первый раз я оказался здесь
четверть века назад, в прошлом столетии,
в потоке беглых рабов из Советского Союза.
С тех пор времена изменились, а Рим нет —
живучая мумия бывшего господина Вселенной.
Тибр не столь монументален, как
история его упоминаний. Неширок, неглубок,
вода непрозрачна… Впрочем, может быть,
это символ мутного потока истории?
Аутентично мутен.
Мост, ведущий к центральному месту религии,
прославляющей любовь. На нем казнили преступников
и развешивали их трупы.
В частности, обезглавили Беатриче
Ченчи – за отцеубийство (граф-либертен из 16 века
терроризировал ее и всю семью). В лице этой девушки
на портрете в бывшем папском дворце – есть
чувствительность и твердость характера. Где-то
между тем и другим и кроется, вероятно,
сумеречное обаяние знаменитого преступления.
Вероятно, лучшее, что есть в этом городе,
это перспективы. Перспективы улиц. Визуальные
ретроспективы. Перспективы прошлого, в которое
прямо сейчас, как в песочных часах, пересыпается
будущее. Узкое горлышко называется настоящим…
Так много сбивающихся в кучу связей, что
в мозгу возникают помехи в движении ассоциаций,
как на дорожной развязке; пробка в горле, гололед
на трассах взгляда —
Тель-Авив
Современный город равен по территории
государству античного мира,
исторической области средневековья,
помойке-могильнику