и преподаванием в университетах, что также придает беседам дополнительный ракурс.
При отличающейся тематике, методе работы и составе участников эта книга в известной мере отталкивается от сборника Джона Глэда «Беседы в изгнании: русское литературное зарубежье», вышедшего в начале 1990-х годов по-русски и по-английски[62]. Она также служит своеобразным дополнением к проекту Линор Горалик «Частные лица. Биографии поэтов, рассказанные ими самими»[63], куда вошли интервью с Полиной Барсковой, Владимиром Гандельсманом, Верой Павловой и Алексеем Цветковым. Конечно, эта книга – далеко не первая попытка собрать высказывания писателей из России и Восточной Европы об опыте жизни и творчества за границей, взаимодействии языков и особенностях литературы в диаспоре. Этим темам в 1970–1980-е годы были посвящены как минимум три конференции, материалы которых вышли отдельными изданиями. Первой из них была конференция «Одна или две русские литературы?», проходившая в Женеве в апреле 1978 года, в которой участвовали такие писатели, издатели и ученые, как Андрей Синявский и Мария Розанова, Зинаида Шаховская, Ефим Эткинд, Лазарь Флейшман, Михаил Геллер и др.[64] В 1981 году в Лос-Анджелесе проходил съезд литераторов третьей волны, организованный Ольгой Матич и вдохновивший Довлатова на написание повести «Филиал: записки ведущего» (см. рассказы Томаса Венцловы и Алексея Цветкова об этом мероприятии)[65]. Наконец, уже во времена перестройки, в декабре 1987 года, в Вене была созвана конференция «Литература и изгнание», которая собрала не только русских и восточноевропейских писателей, но и представителей других стран и литератур, испытавших на себе опыт эмиграции (из писателей бывшего СССР в конференции участвовали Юрий Милославский, Эдуард Лимонов, Лев Копелев, Владимир Войнович, Георгий Владимов, Сергей Довлатов, Юрий Дружников и Томас Венцлова, делавший доклад об Андрее Курбском)[66].
Тем не менее эта книга – первая со времен падения Берлинской стены попытка услышать в жанре живой беседы мнения поэтов о вопросах, продолжающих оставаться актуальными, несмотря на исторические перемены[67]. С окончанием «холодной войны», открытием границ и поднятием «железного занавеса» литература эмиграции утратила значительную часть своих политически ориентированных читателей, включая западную аудиторию. С другой стороны, согласно Зиновию Зинику, именно тогда «стали выплывать на поверхность забытые или замалчиваемые, почти мифологические для России – вне текущей политики – мотивы эмиграции»; освободившись от преследовавшего ее политического контекста, русская литература в эмиграции «только начинается»[68]. Остается добавить, что в связи со вновь насаждающейся в России антизападной идеологией, новейшими переменами во внешней и внутренней политике страны и перекраиванием культурных и даже географических границ эта книга – повод сопоставить