Он уже был наслышан о его странном времяпровождении и вызывал этим определённое беспокойство. Хорошо, что мастеровые соседнего барона, которым досталось от Грея, не стали жаловаться на него, а то бы пришлось прибегать к наказанию. За неуважение к людям барона могли всыпать плетей, а то и угнать работать в каменоломни на цикл и более. Официально поселение Двуречье не входило в баронство, как и десяток других, освоивших дикие земли на самой границе с запретными территориями. Но, а на деле барон вершил правосудие на всех освоенных землях прилегающих к его владениям и нёс за это ответственность. За Двуречье спросят естественно с него – с Силура и не факт, что пощадят. Он был единственный умеющий писать на несколько посёлков, а это давало возможность владеть информацией обо всей округе. Было и несколько надёжных человек, с которыми он был знаком ещё со службы в армии, в это маленькое братство входил и кузнец Гор. Задумавшийся Силур, подходя к Грэю, вдруг встал как молнией поражённый. И это не из-за того, что его средний сын лежал без сознания, он увидел на груди выжимающего свою рубашку Грэя, татуировку. Этот наколотый на левую грудь герб, принадлежал дому нового правителя протектората, перед ним стоял герцог. Этого парня ищет отец и тому, кто его найдёт, будет вручена тысяча золотых. Мысли спутались, Силура начало аж подташнивать от страха. Он упал на колени перед Грэем и стал кланяться, касаясь лбом земли.
Этот спектакль длился уже не одну минуту, причём в полной тишине и был непонятен Грэю. Староста упал перед ним на колени и бился лбом об землю, а остальная публика, разинув рты хлопала глазами.
– Может, хватит уже – сказал Грэй и протянул руку, чтобы помочь старосте подняться. Тот не вставал и лепетал, что-то про его высочество. Пришлось попробовать командовать: – Встать, доложить по существу.
Силур довольно резво поднялся, встал по стойке смирно и отрапортовал:
– Бывший десятник, на данный момент староста поселения Двуречье. Готов служить и повиноваться Ваше Высочество.
Грэй пристально смотрел на старосту и анализировал сложившуюся ситуацию, потом кивнув головой сказал:
– Больше ни слова на людях, пойдём и поговорим к Гору в кузницу. И не кланяйся мне. Увидев, что Силур замер в полу поклоне, хотел уже пойти, но тут вспомнил про Лорга, лежащего, до сих пор, в отключке. Когда тот открыл глаза, посоветовал идти домой и позаботиться о Вее. После этого развернулся и пошёл в сторону кузницы. Следом за ним, с гордо поднятыми головами, двинулась четвёрка его воспитанников. Замыкал процессию ошарашенный и ничего не понимающий Силур. После длительного обсуждения, как жить дальше, определились, что все будут делать вид, как будто ничего не случилось. Староста заверил, что пойдёт навстречу любым начинаниям Грэя и будет всячески их поддерживать. Второго смотрящего решили устранить, а на его место протолкнуть своего человека. Через два дня определились собрать всех доверенных людей и выработать план действий на разные ситуации,