псевдоним, – наморщила нос Морталюк, вставляя в мундштук сигарету. – Рукопашник, говоришь? И на что он годится, этот Рукопашник?
– Бывший спортсмен. Воевал в «горячих точках», если верить анкете. Недавно стал участником боев без правил.
Говоря это, Щусевич смотрел на экран, однако не пропустил момента, когда следовало высечь из «Ронсона» язычок пламени.
– Благодарю, Юрик, – кивнула Морталюк, медленно выпуская дым через ноздри.
– Не за что, – пробормотал Щусевич, опуская зажигалку в карман.
Он гордился своим умением быть не просто необходимым, а незаменимым. Даже в мелочах. Хотя, когда служишь одной из самых богатых женщин планеты, о мелочах говорить не приходится.
Взять хотя бы любимый мундштук госпожи Морталюк. Щусевич по личной инициативе приобрел его на аукционе Сотби, рискуя навлечь на свою голову гнев своенравной хозяйки, но, как всегда, сумел угодить, заслужив моральное и денежное вознаграждение. Госпожа Морталюк обожала безделицы, стоившие целое состояние. Ей было приятно сознавать, что она держит в руках мундштук, продав который можно было бы организовать бесплатный обед для четверти населения какого-нибудь крупного областного центра.
Мундштук был изготовлен в 1916 году Карлом Фаберже из горного хрусталя с идеальной прозрачностью. Вставленный в изысканную оправу из четырехцветного золота, украшенный дюжиной крошечных розовых бриллиантов и одним бирманским рубином цвета голубиной крови, он являлся для госпожи Морталюк чем-то вроде миниатюрного скипетра, подтверждающего ее высочайший статус. Покуривая сигарету, вставленную в мундштук, она слушала продолжение доклада своего личного монстра и референта.
Ароматизированным дымом госпожа Морталюк не затягивалась. Она намеревалась прожить на этом свете еще минимум лет сто, сохраняя не только здравый рассудок, но и внешнюю привлекательность. На то у Маргариты Марковны имелись все основания.
Щусевич извлек из нагрудного кармана платок, осторожно промокнул гноящиеся уголки глаз и перешел к очередной кандидатуре:
– «Иван Богданович Кряжиков, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры», – зачитал он. – Про таких говорят: важняк. Упрямый, настырный, несговорчивый, интеллектуально ограниченный человек. Выявлял коррупцию в высших эшелонах власти. Довыявлялся. Теперь вот безуспешно ищет работу.
– Я из принципа не возьму такого, – заметила госпожа Морталюк, пуская колечки дыма. – Даже если он подойдет по всем прочим параметрам. Только борцов с коррупцией мне не хватало! У них дурная наследственность.
Если бы маска, которая заменяла Щусевичу лицо, была способна выражать эмоции, он не преминул бы улыбнуться, но, не имея такой возможности, ограничился намеком на кривую гримасу.
– А тут у нас целый тандем, – объявил он с преувеличенным энтузиазмом. – Два любителя помахать кулаками. Гена Лютиков и Гоша Горелов. Каратисты-самоучки. Оба привлекались к уголовной ответственности за злостное хулиганство.
– Послушай,